- Я всё, - клятвенно пообещал Силгвир, как можно осторожней сворачиваясь в спальнике поудобней. – А ты меня потом этому Слову научишь?
Рагот шумно выдохнул, и стрелок благоразумно решил пока не настаивать. Но из многих слышанных им Ту‘умов Слово тепла казалось ему одним из самых необходимых, и ради него он был согласен вытерпеть любые насмешки драконьего жреца.
Иногда ему даже начинало казаться, что с Раготом вполне по-человечески можно договориться. Силгвир постарался сохранить эту мысль подольше, одновременно отгоняя воспоминания о Высоком Хротгаре, и, как ни странно, мысль вполне прижилась.
Наверняка это было не более чем помутнение рассудка, вызванное тем, что проклятый мороз наконец окончательно перестал грызть его тело.
Вместе с зарёй, бросившей в него ослепительно сверкающие солнечные копья, Довакина разбудила коза.
Силгвир несколько секунд ошалело глядел на косматую козью морду, после чего деликатно отпихнул её подальше и повертел головой, оглядываясь. Драконьих жрецов рядом с ним не было, не было ни оружия, ни раготовых доспехов – ничего и никого, кроме как ни в чём не бывало отправившейся дальше козы.
- Рагот! – заорал Силгвир, поспешно выкарабкиваясь из спального мешка. Он уже в красках представил себе, как найдёт на Глотке Мира израненного Партурнакса рядом с двумя трупами, и эта картина ему ничуть не понравилась. – Раго-о-о-о-от!
Всматриваясь в ещё не засыпанные новым снегом следы на земле, Силгвир бросился вперёд. К его огромному облегчению, следы вели недалеко, и Рагот за ночь не решил пойти мстить Партурнаксу прямо сейчас.
Верховный жрец сидел у обрыва в той же сосредоточенно-молитвенной позе, в которой Силгвир часто заставал медитирующих Седобородых. Маска вновь скрывала его лицо, и незримые потоки магии стрелок почувствовал даже издалека – кожу кольнуло горячими невидимыми искрами. Мелкие снежинки, увлекаемые стремительной силой, кружились вокруг Рагота, спиралями поднимаясь ввысь.
- Не кричи, Довакиин, на нас всё ещё может рухнуть немного снега, - негромко произнес сзади подошедший Валок. – И не мешай ему, он возносит молитвы перед боем.
Силгвир немного смутился.
- Просто вас не было, и я подумал, что… вы уже ушли к Партурнаксу, - неловко опустив кончики ушей, признался босмер. Валок покачал головой.
- Тебе не нужно присутствовать на ритуалах встречи нового дня, потому что ты служишь другим богам. Но мы оба должны были поприветствовать своих богов – и попросить даровать нам поддержку и благословение: быть может, это последний наш день на земле людей.
- А почему ты…
- Я уже закончил, - терпеливо ответил Валок. – Рагот – верховный жрец, Голос Бромьунаара, и ему открыты тайны, которые неведомы мне. Ему нужно больше времени.
- У тебя даже нет брони, - тихо сказал Силгвир. Может быть, зачарованный доспех Рагота мог выдержать даже Крик древнего дракона, даже Голос брата Алдуина – но у Валока не было ничего подобного.
Младший драконий жрец спокойно улыбнулся.
- И разве это когда-то мешало нам идти в бой? У меня есть мой Голос и мой клинок, и сегодня этого должно будет быть достаточно. Сложи свои вещи и будь готов к подъёму, я слышу, что молитва Рагота близится к завершению.
И Рагот действительно был готов.
К победе или к Совнгарду – Силгвир ещё не видел его таким, но сейчас ему казалось, что он смотрит на ритуальный клинок, отточенный до нечеловеческой остроты, идеально сбалансированный для смертоносного выпада, но пока ещё замерший в руке владельца за мгновение до удара. Горящими линиями света змеился доспех из драконьей чешуи, и орихалковая маска не несла больше на себе следов засохшей крови.
Сейчас он наконец воплощал себя, и это ощущалось бесконечно правильно.
- Moro sul, Dovahkiin, - Голос упруго прокатился по вековечному снегу, приминая его к земле. Силгвир в ответ только безмолвно склонил голову, не зная, как приветствовать его, истинного жреца драконов, и не зная, как высказать человеческим языком то ощущение правильности и уважения, текущее в его крови.
Сейчас он знал – ему не под силу предотвратить бой между Раготом и Партурнаксом, как не под силу ему остановить морской прилив или приход весны после зимнего сна. И ни боги, ни дэйдра не посмеют вмешаться в ход сражения, и истина будет за тем, кто останется жить.
- Веди, - сказал Валок, поднимая голову к скрытой утренними облаками вершине. – Веди нас, Довакиин. Сегодня это твоё право.
И туман расступился, разорванный его Криком.
***
Стена Слов была пуста.
Глотка Мира была пуста, пуста и заброшена, как суждено было стать заброшенным Высокому Хротгару.
Силгвир Закричал.
О, теперь он чувствовал злость, настоящую злость, которую не мог пробудить в себе у погребального костра Седобородых. Партурнакс не пришёл к ним на помощь. Партурнакс исчез, не дав ему ответов, которые были так нужны сейчас.
Партурнакс отказывался Говорить с ним.
Nikriin. Tahrodiik.
И разве это не подтверждало обвинения, которым он не верил прежде; разве это не было – признанием своих преступлений?
Он Кричал, заставляя ветер испуганно вздыбливать снежные вихри, Кричал, выкликая раз за разом одно и то же Имя, до тех пор, пока не почувствовал прикосновение к своему плечу.
- Он не прилетит, - спокойно, но твёрдо сказал Валок. – Иначе бы он уже был здесь.
- Geh, - подтвердил Рагот.
Силгвир смолк, ощущая внутри себя только усталую пустоту. У него больше не осталось сил – он бросил их все в Голос, сотрясший само небо. Кем был всесильный Герой, кем был Довакиин, спаситель Скайрима, сейчас, когда его наставник, так ловко управлявший им вдали от глаз всего мира, сбежал прочь, не оставив подсказок?
- Что мне делать теперь? – тихо спросил он, обернувшись.
Рагот молча зачерпнул ладонью крохотные искрящиеся снежинки, парящие там, где Древний Свиток когда-то разорвал само Время, оставив незаживающий шрам.
- Даже джиллы неспособны залечить эту рану, - тихо сказал атморец. – Когда я стою здесь, мне кажется, будто я падаю в бездонную пропасть, где нет ни верха, ни низа, ни края. Я никогда не был на вершине Глотки Мира после исчезновения Алдуина, но я узнал бы это место даже во сне.
- Здесь я выучил Драконобой, - тускло произнес Силгвир, подойдя ближе. – И в первый раз сразился с Алдуином. После этого он сбежал в Совнгард.
Серебряные искры просыпались с перчатки драконьего жреца – чтобы воспарить в невидимых потоках вновь.
- Ты чувствуешь жизнь здесь, Валок? – спросил Рагот, не оборачиваясь к Стражу. – Ты чувствуешь хоть что-нибудь?
Валок покачал головой.
- Нет.
- Этого я боялся, - тихо сказал жрец Исмира. – Всё страшней, чем я осмеливался предполагать, Довакиин. Алдуин мёртв и побеждён – и Снежная Башня смолкла навсегда. Сколько ещё стоит их? Не для этого ли был вновь призван и назван бог-герой – чтобы укрепить Девятую Башню, чтобы отсрочить падение мира?
- Но мир не падёт, если Алдуин не вернётся, - неуверенно возразил Силгвир.
- Алдуин всего лишь менял кальпы, маленький эльф. Он заканчивал жизнь одного мира и позволял начаться жизни следующего. Сейчас его нет, и некому окончить мир и начать заново, если вдруг он будет уничтожен. Рушится не кальпа – рушится само Колесо. Кто-то сделал это намеренно. Кто-то намеренно шёл к этой цели много лет, столетий, быть может – тысячелетий, и я клянусь седым задом Безгласого Гиганта, что это Старая Мэри.
- Ты читал о недавней войне Империи и Альдмери, - нахмурился Валок. – О взятии Бело-Золотой Башни. Альдмери снова взялись за неоконченное дело.
- И я читал, что Империя людей слишком слаба, чтобы остановить их ещё раз – а Старая Мэри не даст им шанс на ещё одну победу, - кивнул Рагот. – Hi mindok un venne. Vokun saraan ko Lok Miiraad. Zu‘u fen gruz Morokei ko Bromjunaar.