То, что искал, он нашёл очень быстро. Слишком быстро.
От рвущейся наружу силы загудело в кончиках пальцев, отяжелели руки в одно мгновение. Смерть выщерилась ему навстречу из древнего металла, не боящегося ни пыли, ни времени. Силгвир ощутил, как забилось быстрей сердце: уверен, Драконорожденный?
Сделанного не вернешь.
- Рагот, - окликнул он жреца с лестницы, и тот оглянулся на его голос. Замер, будто обратившись в камень. В омертвелый колдовской лёд.
Из глаз драконьего жреца на Драконорожденного смотрела Ярость – древняя, как само небо.
- Это твоё, - вмиг охрипшим голосом почти беззвучно произнес Силгвир, протягивая ему маску.
Комментарий к Глава 11. Белый путь
**Перевод с Довазула**
Ol hi hind - как пожелаешь
Vahlok, druv tinvakiil voth daar mulnudrog los ful… zodrem? - Валок, почему твой разговор с этим лже-правителем настолько мирный?
Los daar heyvseziniil? - Таков твой долг чести?
Heyvsezini nidreh vos Zey krii ni vosodiik - мой долг чести не позволяет мне убивать невиновных
Tol los druv hi nimeyz Zul do Bromjunaar - именно поэтому ты не стал Голосом Бромьунара
Wuth rot do gruz zok faadus - старое слово приветствия греет сильней, чем мёд
Lotsonaaksedov, Ok Zahkrii-ahrk-Spaan - верховный драконий жрец, Его Меч-и-Щит
========== Глава 12. Очищение ==========
Силгвир торопливо прочистил горло.
- Ты… ну… рассыпался, и я её… подобрал. Я её не продавал никому, ты не думай, её вообще никто не трогал, и…
Силгвир запнулся, осознав, что Рагот стоит прямо перед ним – так близко, что он практически уткнулся носом в уплотненную кожу брони, не успев заметить движения. Драконий жрец не сделал ни единого шага, чтобы оказаться на десяток футов ближе.
- Ты осквернил священный дар Dovah.
- Да я не надевал ее даже, - беспомощно пискнул Силгвир, пытаясь осторожно отступить назад и подняться на ступеньку выше, чтобы не приходилось так позорно задирать голову, пытаясь посмотреть на высоченного атморца.
- Ты украл её, - бесстрастно произнес Рагот. – Ты не заслужил даже прикосновения к ней. Ты побоялся честного боя и убил изможденного мертвеца, неспособного сотворить ничего сложней элементарной магии.
Силгвир ощутил, как дощатый пол мелко подрагивает под его ногами.
Он торопливо впихнул маску прямо в руки жрецу. Дрожь успокоилась – видимо, Рагот несколько опешил от такого развития спора.
- Извини. Извини, я не знал, я ничего не знал ни о драконьем культе, ни о Форелхосте, ни о тебе, - несуразно маленький рядом с драконьим жрецом эльф смело посмотрел ему в глаза. – Ты прав, бой был нечестным, но я…
- «Но»? – тихо переспросил Рагот. Силгвир снова ощутил незримую волну силы, от которой вздрогнул, кажется, весь дом. – Ты, глупый мальчишка с луком, по неведомой прихоти неба получивший божественный дар, ты бросил мне вызов, ты навлек на меня позор, и сейчас ты считаешь себя вправе дразнить меня, словно пса на цепи? Швырять мне подачки? Моя честь потеряна вместе с Форелхостом, и я с радостью съем твоё сердце, прежде чем пронзить своё собственное и избавиться наконец от этого унижения.
- Я не дразню тебя, я отдаю тебе эту проклятую маску! Если б я только знал, я бы ни за что к ней не притронулся, я бы и близко ни к одной гробнице не подошёл! – отчаянно выдохнул Силгвир, отступая всё ближе к стене. Он до пронзительного холода в груди ясно осознал, что Рагот не лжёт и не пытается его запугать. Сейчас он может легко убить его, а затем покончить с собой и уйти спокойно в Совнгард, оставив Валока воскрешать драконий культ.
Раньше его удерживало то, что он – последний. Теперь их двое, и это уже не имеет значения.
Только с маской, священным даром Dov, я не смог расстаться, но не смог и сохранить её…
Силгвир начинал понимать, что ему конец.
Он ещё мог успеть Крикнуть, скользнуть на самую границу бытия, спасаясь от любой угрозы существования, мог – но не хотел. Не хотел убегать, не хотел ещё раз слушать обвинения в трусости – справедливые обвинения, Драконорожденный.
И поэтому Силгвир Говорит то единственное Слово, что способно ему помочь.
Ov.
Его собственный голос бессилен и слаб, но древний язык, древняя истина заставляют слог прозвучать ветром южных гор, вплетают в шелест и звон воспоминания, горькие на вкус, словно зола: прах у его ног, наполовину закрывший разом поблекшую маску; липкая змея страха, что просыпается в нём, когда он касается ледяного металла; голос драконьего жреца, впервые открывающий ему правду, старую как давно сгинувший мир…
Силгвир вкладывает в единственное Слово всё, что может вычерпать из своей души.
И у него больше ни на что не остаётся сил.
Рагот молча глядит на него. Долго. С маской в руках.
А потом говорит как-то устало:
- Ты и в самом деле не понимаешь, что сделал, верно? Laanrot vosod drey Zu‘u wahl qaariv daar paak?..
Силгвир дернул ухом. Он понятия не имел, что значила фраза на Довазуле. Драконий жрец, вздохнув, прикрыл глаза на мгновение. Безумный горький гнев уже покидал его, засыпал вновь, ожидая следующей бури.
- Законы моего мира требуют покарать тебя самой жестокой смертью – ты бросил вызов моей чести, ты насмехался над моей гордостью, ты оскорбил мою присягу, - не глядя на него, произнес Рагот. – Законы твоего мира призывают меня благодарить. В этот раз да простят меня боги.
Силгвир ошарашенно посмотрел на опустившегося перед ним на колени жреца – верно, атморец сделал так только для того, чтобы низкому босмеру не пришлось задирать голову, чтобы увидеть его лицо. Рагот не спускал с него пристального взгляда.
- Ты догадывался о могуществе моей маски, пусть и не мог его подчинить. Ты мог оставить её себе из жадности или спрятать от меня из страха. Ты отдал её мне по доброй воле, по своему решению. Ты рисковал своей жизнью, поступая так, Довакиин.
Рагот коротко склонил голову.
- Но я благодарен. За то, что ты остался честен со мной… thuri.
В голосе жреца скользнула легкая необидная насмешка, но Силгвир её почти не заметил, неверяще повторяя в мыслях услышанное.
- Рагот, погоди, Рагот, - он вцепился в поднявшегося на ноги жреца, позабыв, что тот только что едва не убил его. Великолепное босмерское чутьё подсказывало ему, что опасность уже миновала.
Атморец вынужденно остановился.
- Прекрати цепляться за мой ремень, Довакиин, - уже не так доброжелательно сказал Рагот. – Как ещё тебе будет угодно испытывать моё терпение?
- Я ведь тебя обидел, - неловко сказал Силгвир, не торопясь отпускать жреца. – В смысле, ты и правда готов был меня убить, хотя ты никогда так не злился, даже когда узнал про Форелхост, про Морокеи и Валока, про драконов… что я сделал не так? Объясни мне.
- Довакиин, - терпеливо начал драконий жрец, - в ту славную эпоху, когда я был молод и не ступал ещё на землю Тамриэля, я бы не стал и говорить с тобой, а убил бы тебя сразу. За время испытаний, отмеренных мне великодушным Тсуном, я научился иногда сдерживать себя. Но если ты продолжишь донимать меня вопросами сейчас, я всё-таки сломаю тебе пару костей.
Силгвир вежливо отпустил атморца и сделал несколько шагов назад, всем видом демонстрируя полное понимание ситуации. Рагот спустился к двери, но замер, прежде чем выйти.
- Не жди меня в Вайтране, Довакиин. Если я не вернусь к завтрашней заре, отправляйтесь к Глотке Мира: я найду тебя сам.
Оставшись в одиночестве, Силгвир тихонько опустился на ступеньки и обнял руками колени. Он пытался вспомнить, по какой дурости решил воскресить драконьего жреца.
Ах, конечно. Это была идея Нелота.
Силгвир тяжело вздохнул. Во всяком случае, они с Раготом разошлись мирно и без сломанных костей, и стоило только представить, в какое бешенство бы он пришёл, узнав, что Довакин намеренно утаил от него маску… Силгвир мысленно пообещал себе непременно выложить из мешка маску Морокеи и оставить её здесь, вместе с большинством других. На всякий случай.