А вообще…
Он любил Вайтран.
Он искренне его любил.
Без опаски оставив в Йоррваскре драконьих жрецов, нашедших себе собеседников и собутыльников по духу, Силгвир отправился бродить по Вайтрану, выветривая хмель. Бдительная Лидия выследила его на улицах, но, удостоверившись, что опасность тану не грозит, со спокойным сердцем оставила его в одиночестве. Силгвир успел зайти к Провентусу Авениччи и порасспрашивать о новостях – управитель жаловался на гражданскую войну и Ульфрика, всё смелей угрожающего ярлу Балгруфу. Перемирие, заключенное Седобородыми, не помогло надолго – стоило Алдуину исчезнуть, как война тут же возобновилась. Драконы всё ещё нападали на города и поселения, но представляли куда большую опасность для одиночных путников. Силгвир вполне реалистично прикидывал, что одиночному путнику от разъяренного дракона, если такой встретится ему в дороге, спасения нет.
Но убивать драконов Силгвир не любил никогда. Пусть и была его охота на Дова достойнейшим из вызовов, пусть и великая честь была убить дракона, но…
Но он убивал тех, кто одной крови с ним. Одного духа.
И, может, правы были драконьи жрецы – много тысяч лет назад заключив мир с драконами, мир, который нарушили по неведомым ему причинам Партурнакс и бывшие рабы…
Силгвир спускался с высоты Драконьего Предела вниз, к гигантской статуе Талоса перед главной площадью, когда, настороженно шевельнув острыми ушами, различил внизу знакомый голос.
- Мы должны изгнать со своей земли имперских трусов!
- Исмир – основатель Империи, и его кровь текла в жилах её правителей многие века. Разве не так, проповедник?
- Уже двести лет как ни капли крови Талоса не осталось в жилах слабовольных императоров Сиродила! – запальчиво ответил Хеймскр. Рагот усмехнулся.
- А дух их? Разве не о сегодняшнем Императоре я читал, что он вернул себе уже проигранную провинцию, а эльфийского лорда повесил на Башне айлейдов? Это ли не деяние, достойное сына Исмира?
Обычно бледный Хеймскр побагровел под монашьим капюшоном.
- Сегодняшний Император продал нашего бога эльфийским ублюдкам! Ты позоришь имя Талоса, безграмотный наемник, называя Тита Мида его величественным титулом!
Силгвир напрягся, готовясь вихрем слететь с лестницы и попытаться остановить очередное жертвоприношение, но Рагот только расхохотался, запрокинув голову.
- Позорю имя Талоса! Разве кто-нибудь ещё посмел бы сказать такое мне в лицо, мне, Lotsonaaksedov, Ok Zahkrii-ahrk-Spaan! Ты рассмешил меня, проповедник, и здешний мёд опьянил меня, потому я не стану проливать твою кровь перед святилищем Исмира. Верно, он тоже забавляется твоими речами.
- Поганый еретик! Весь твой род будет проклят Талосом, и твои дети и дети твоих детей вечно будут расплачиваться за твоё твердолобое невежество, из-за которого прогнила твоя лживая языческая вера! – возмущенно крикнул Хеймскр.
Рагот захохотал ещё громче. Отвернушись, драконий жрец оставил проповедника и дальше кричать речи перед святилищем, сам же подошёл к Златолисту, не обращая больше внимания на возгласы Хеймскра.
Силгвир беззвучно спустился с лестницы и подошёл к нему.
- Поганый еретик, да?
Рагот только благодушно махнул рукой.
- Славный город выстроили люди Исграмора… здесь всегда есть и свои войны, и свои глупцы, и свои мудрые. Я не верил уже, что кто-то может поприветствовать меня по древней традиции, тем более, старуха, подметающая пол в доме Соратников… быть может, они подняли бы на меня мечи, узнав, кто я такой, но лишь от невежества и от того, что всё вокруг покрылось ложью, даже вера в священных богов. Но это я понял уже во время драконьей войны.
Силгвир не стал спорить. Хеймскр и ему подобные не меняли своей веры, даже начни им доказывать их неправоту сам Исмир во плоти. Вся суть гражданской войны заключалась в этом.
Силгвир был рад, что Рагот оказался чуточку разумней Хеймскра, чтобы не продолжать бессмысленный спор кровопролитием.
- А всё-таки греет меня то, что Исмир по-прежнему глядит на этот город, и Златолист по-прежнему хранит его, - Рагот ласково погладил древнее дерево по белой коре, глядя на распустившиеся цветы над своей головой. Розовеющие листья над его головой тихо зашелестели в ответ. – Пусть даже Исмир вечно защищает Арену на небосводе со своими двумя хускарлами и верным конём, я рад видеть его образ на земле людей. Полон силы и Йоррваскр, хоть и дремлет в долгом ожидании. Я возмущен только тем, что Соратников нынче ведет оборотень.
- Эйла истинный Соратник по духу, - возразил Силгвир. – Она достойный Предвестник.
- Я не стану оспаривать это сейчас, Довакиин. Верно, я был глупцом, что не спросил и тебя о твоём прошлом, решив, что твои деяния ограничились войной с драконами и Мирааком… может статься, я во многом был неправ насчет того, кто ты на самом деле. Нет, я говорю не о Герое… но о тебе, Силгвир из лукавых корнеязыков Возможно.
Силгвир неловко опустил уши под внимательным взглядом жреца. Ему было не по себе от слов Рагота – хоть он и счастлив был бы закончить их бессмысленную вражду, но он ясно понимал, что рядом с древним атморским воителем, магом и Голосом ни один Соратник даже рядом не стоял. Тем более, он сам, даром что Драконорожденный.
- А где Валок? – спросил он, чтобы занять Рагота чем-то другим.
Жрец Исмира пожал плечами.
- Я ему не сторож. Но ты сам видел, каков Валок, - Рагот насмешливо, но по-доброму усмехнулся. – Он не обидит зря даже крысу. Если он и убьёт кого здесь, то только по делу.
- Это всё меняет, - пробормотал Силгвир. Он давно запутался в том, что драконьи жрецы, особенно такие, как Рагот, считали законным и правильным.
- Может, когда я протрезвею, я убью того проповедника во славу Исмира, - неожиданно доверительно сказал ему Рагот, оглянувшись на Хеймскра, - чтобы очистить его имя. Это великая честь.
- Понятно, - не стал спорить Силгвир. Рагот крепко держался на ногах, и стрелок был уверен в том, что решивший померяться сейчас с ним силой был бы с позором повержен, несмотря на всю выпивку, которую проглотил атморец у Соратников. Но вот возражать ему сейчас Силгвиру не хотелось.
Рагот с непонятной тоской вновь погладил кору ствола Златолиста.
- Недавно он был почти мёртв, я чувствую это… но жизнь вернулась к нему. Сила течёт сквозь Вайтран, множество потоков, древних, как Vus, и ещё древней, и что-то тревожит меня в музыке этой магии… что-то зовёт меня, Довакиин, а я никак не могу различить, что, - тихо сказал Рагот. – Я проблуждал по городу немало, прежде чем вернулся сюда просить наставления Исмира, но здесь слишком много всего, а голос, что зовёт меня, слишком слаб, словно очнулся после долгого сна.
Силгвир обернулся к белокаменной статуе Талоса, возвышающейся над площадью. Древний бог так же безучастно, как и прежде, глядел вперёд, в чистое небо над горами вдалеке, и руки его всё так же крепко сжимали рукоять меча.
- Рагот, - сказал Силгвир, не отводя взгляда от Дракона Севера, - я хочу показать тебе одну вещь.
Дом Теплых Ветров приглянулся ему сразу.
Пусть он не стал домом, в который Силгвир был бы рад возвращаться, Лидия исправно хранила его от вторжений недругов и извечно встречала своего странствующего тана по возвращении в Вайтран. Здесь его всегда ждала теплая постель, сытный ужин и десятки трофеев, добытых во время путешествий по Скайриму.
- Много артефактов в этом жилище, - проговорил Рагот, вслед за маленьким босмером вступая под крышу дома. Силгвир неопределенно пробурчал что-то.
- Подожди здесь, хорошо?
Рагот кивнул. Его вниманием завладел какой-то из старых амулетов, лежащий на полке – не то амулет Голдура, который Силгвир так и не продал даже в Коллегию, не то ещё какая древняя реликвия. Убедившись, что Рагот не собирается учинять погром, стрелок легко взбежал по лестнице на второй этаж.
Чихая от пыли, он пробрался туда, где хранил самые ценные трофеи – те, что не показывал ни гостям, ни даже Лидии. Те, к которым порой боялся прикоснуться сам.