— Раньше я не дружил со слизеринцами, — парировал Гарри. В зеленых глазах промелькнула искра удовольствия от беседы. — Думаю, я много потерял, отказавшись поступить на Слизерин.
— Несомненно, — задумчиво протянул Снейп. — Так что там насчет каникул?
Гарри слегка напрягся и в нескольких предложениях озвучил свой недавний диалог с крестным. Зельевар внимательно его выслушал и, немного помолчав, озвучил очевидное.
— Что ж, этого следовало ожидать. Летнее знакомство было… слишком напряженным и не принесло ничего хорошего вам обоим. Исходя из этого, вторая встреча просто необходима. И советую перед разговором с Джеймсом иметь свежую голову и не поддаваться эмоциям. Стоит тебе вспылить, и мозг начинает работать совершенно в противоположном направлении. Поэтому включи слизеринца и забудь про свою вторую натуру. Поверь мне, гриффиндорца Джеймса хватит тебе с головой.
Поттер пожал плечами:
— Возможно, я все же погорячился, согласившись не на короткую встречу где-нибудь в Хогсмите, а на территории Джеймса.
— Что сделано, то сделано. Полагаю, обратного пути нет? — уточнил Снейп и, получив положительный ответ, продолжил: — Ну что ж, будем исходить из этого. Думаю, ничего страшного не произойдет. Вряд ли Джеймс собрался встретиться с тобой, чтобы навредить. К тому же, он в любой момент мог как отец и опекун просто приказать явиться к нему, скажем, в любые выходные и не тянуть до каникул. Раз он решил пойти на компромисс и подождать, дать время подготовиться и собраться с духом — значит, по-своему любит тебя, и готов сделать пусть не все, но очень многое, чтобы этот прием состоялся и прошел как можно более удачно. У тебя куча времени, чтобы подготовиться. А что касается места… тебе ведь все равно придется жить с ним до совершеннолетия. Познакомишься с родственниками, посмотришь, как они живут, а там, глядишь, понравится и вольешься в их дружную семью.
— Да уж, очень дружную. В одной такой четырнадцать лет жил…— Перед глазами всплыла сценка на вокзале: мечущийся Джеймс, женщина с надменным лицом, вырывающийся из душных объятий Джереми, потерянная девочка.
— Родственников не выбирают, — хмыкнул Снейп. — Видишь ли, Гарри, ты не единственный, кому не повезло с опекунами. Увы, про родителей пока не могу сказать ничего определенного, а про то, что с Джеймсом мы в свое время не очень ладили, ты и так догадался. Хочется надеяться, что он поумнел за это время. Хотя одно только пренебрежение собственным сыном столько лет говорит не в его пользу. Но, возможно, обстоятельства действительно были слишком уж непреодолимыми. Не спеши делать выводы и цеплять ярлыки, как часто делают это гриффиндорцы. Слизеринец — значит, темный маг, говоришь на парселтанге — значит, наследник Слизерина.
— Понял, понял, хватит! — Поттер усиленно замахал руками. — Обязуюсь съездить в гости, выслушать, понять и простить.
— Выслушать — согласен, понять — хотелось бы напомнить, что на одну и ту же ситуацию бывает несколько взглядов, и не мешало бы изучить их все, а вот насчет простить — на твое усмотрение, настаивать не буду. Это твоя жизнь, Гарри, и твой отец. И только ты решаешь, какие отношения в будущем будут вас связывать. Я, Люц, мисс Грейнджер и остальные могут только поделиться с тобой своими соображениями, но решать тебе. Ну, и Джеймсу, конечно же.
— Этого-то я и боюсь, — признался Гарри, и тут же попытался ответить на молчаливый вопрос: — Что поступлю неправильно. Прощу — и потом буду жалеть. Или не прощу, а потом вдруг окажется, что был идиотом. Как-то так.
— А не попробуешь — не узнаешь, — ухмыльнулся Снейп. — Все люди совершают ошибки, никто не застрахован. Так что, вперед, Поттер, ноги в руки — и в отчий дом, знакомиться с семьей. Действуй по обстоятельствам, мозги захвати с собой, но импульсивность оставь в школе. Ты у нас везучий, прорвешься…
========== Глава 11 ==========
Осень пролетела незаметно. Кажется, еще никогда прежде Гарри не был так вовлечен в учебу, как в этом году. Возможно, сказывалось отсутствие рядом Рона, заражавшего своей ленью, а, может, влияла близость грядущих СОВ и энтузиазм Гермионы, не устающей напоминать про важность знаний. Или же это было тесное общение с Драко и остальными слизеринцами, которое он решил не скрывать от общественности, несмотря на презрительные взгляды и шепотки за спиной. Один раз, правда, дело чуть не дошло до драки: гриффиндорцы с подачи Рона решили донести свои видения на его дружбу с помощью кулаков, но вовремя проходивший рядом Снейп тут же разогнал драчунов, назначив им месячные отработки и забрав Поттера к себе в подземелье.
Но факт оставался фактом: оценки парня улучшились, а появившееся благодаря уходу из квиддичной команды свободное время Гарри проводил в библиотеке, повышая свою успеваемость.
Отказ от места ловца был еще одной причиной, по которой Поттер старался как можно меньше времени проводить на родном факультете. И даже справка от Помфри, что ему категорически запрещено заниматься спортом в связи с нестабильностью магического ядра, сунутая под нос брызгающему слюной Рону и не менее гневному Симусу, не заставила однокурсников войти в положение. Обвинения сыпались по поводу и без, состояние здоровья в расчет не принималось, любое действие критиковалось и подвергалось тщательному анализу — Поттер в очередной раз стал изгоем на собственном факультете.
Избрав на этот раз тактику полного игнорирования недовольных, перед этим устроив с помощью близнецов парочку пакостей, Гарри окончательно определился с кругом своего общения. Причем Гриффиндор оказался в меньшинстве. Впрочем, первые десять лет жизни привыкший обходиться совсем без друзей, Поттер не унывал: на этот раз положение было более выгодным. Фред, Джордж, Невилл и Гермиона с Гриффиндора, Луна с Райвенкло, Чжоу с Хаффлпаффа, Драко, Блейз и Теодор со Слизерина — круг общения был странным, но тем не менее Гарри впервые в жизни чувствовал себя счастливым. И нужным. Близнецы с удовольствием демонстрировали ему свои новые изобретения, Невилл помогал разобраться в травологии, Гермиона держала в тонусе, Драко давал ценные советы, Блейз поднимал настроение, а Тео оказывал незримую поддержку.
Несколько раз в Хогвартс заглядывал Люциус Малфой, не забывавший прихватить с собой отчет по счетам Поттера и прибыли, начавшей поступать совсем недавно. Снейп тогда вызвал Гарри к себе в кабинет и они втроем пили вкусный чай, мирно болтая о школьной жизни. Впрочем, гриффиндорец уже давно чувствовал себя в подземельях, как дома. Грозный зельевар, скидывая маску холодного и недовольного всем циника, наедине с близкими людьми, к числу которых в последнее время примкнул и младший Поттер, преображался в довольно-таки интересного и знающего о многом собеседника, с которым приятно было обсудить последние новости, поспорить на какую-нибудь отвлеченную тему, поиграть в шахматы или же просто помолчать, забравшись с ногами в уютное кресло с чашкой горячего напитка.
Как ни боялся признаться себе Гарри, но он нуждался в этих нечастых, но постоянных беседах. После богатого на события лета, проведенного бок о бок, между этими двумя словно натянулась какая-то нить, прочно связавшая обоих. Снейп стал более терпимым к непутевому ученику и взял на себя роль наставника. Поттер же учился анализировать слова и поступки и думать, прежде чем предпринимать будущие действия. Оба перешли на более тесный контакт, и, выкраивая свободное время пару раз в неделю, Гарри мчался в подземелья. Обычно не сидящий без дела Снейп без зазрения совести давал гриффиндорцу мелкие поручения, такие как подготовка ингредиентов или же проверка эссе, и тот с удовольствием помогал, наслаждаясь во время работы разговором с учителем. Это общение со старшим было как глоток воздуха, которого не хватало в его насыщенной приключениями жизни.
Сколько мальчик себя помнил, но самым первым взрослым, с которым он нашел общий язык, и который незримо поддерживал и направлял его, был Дамблдор. Хотя на эту роль претендовал также и Хагрид, вот только назвать его взрослым можно было с натяжкой. Скорее, он годился на роль старшего брата. На третьем курсе появился Люпин, а чуть позже другом по переписке стал и крестный. Оба мародера, появившиеся так внезапно и периодически исчезающие из поля зрения, оставили глубокий след в душе ребенка, росшего без родителей. И он тянулся к ним всем своим естеством, негласно требуя отцовской ласки и внимания.