Зачин былины весьма напоминает начало «Задонщины»:
Из-за моря, моря синего,
Из-за тех же гор из-за высоких,
Из-за тех же лесов темных,
Из-за той же сторонушки восточныя
Не темная туча поднималась,
С силой Мамай соряжается
На тот ли на крашен Киев-град
И хочет крашен Киев в полон взять…
В«Задонщине» читаем: «Уже бо, брате, возвеяша сильнии ветри с моря на уст Дону и Днепра, прилетяша великиа тучи на Русскую землю; из них выступают кровавые зори, а в них трепещут синие молнии. Быти стуку и грому великому на речке Не-прядве, между Доном и Днепром, пасти трупу человеческому на поле Куликове, пролиться крови на речке Непрядве!
Уже бо вскрипели телеги между Доном и Днепром, идут хи-нове на Русскую землю. Ипритекоша серые волки от уст Дону и Днепра ставши воют на реке, на Мечи, хотят наступити на Русскую землю.
Тогда гуси возгоготаша и лебеди крилы всплескаша. То ти не гуси возгоготаша, ни лебеди крилы всплескаша, но поганый Мамай пришел на Русскую землю и воя свои привел. А уже беды их пасоша птицы крылати, под облакы летают, вороны часто грают, а галици свои речи говорять, орлы клекочут, а волки грозно воют, а лисицы на кости брешут».
Невооруженным глазом видна связь между шедевром древнерусской литературы и былиной. Теперь уже трудно установить, знал ли иерей Софоний, создатель «Задонщины», эту былину, или же она была сложена позже. Вероятно, первоначальный вариант былины о Мамаевом побоище в то время начало XV века) уже существовал. В дошедшем же до нас варианте наблюдается книжное влияние, что хорошо заметно, например, в реакции князя на известие о походе Мамая:
Какв ту пору до во то время
Не ясен сокол да подымается,
А приехал старый (Илья Муромец )во Киев-град;
Забегает старый на красно крыльцо,
Заходит старый во светлу гридню,
А Владимир стольно-киевский
Горючми слезами уливается;
Не подымаются у него белы руки,
Не глядят у него очи ясные…
Примерно та же сцена описывается в «Сказании о Мамаевом побоище»: «Слышав же то, князь великий Дмитрий Иванович, что идет на него безбожный царь Мамай со многими силами… Князь великий Дмитрий Иванович опечалился очень о нахождении безбожных…
И пошел в спальню свою, послав скоро за братом своим, князем Владимиром Андреевичем, а он же был в области своей в Боровске, и за всеми воеводами своими местными. Князь же Владимир Андреевич пришел на Москву скоро. Князь же великий, видев брата своего, князя Владимира, и прослезился скоро и, взяв его за руку, пошел с ним в комнату, наедине сказав ему: «Слышал ли, брат, о надвигающейся скорби на нас, о нашествии поганых?.».
Обращает на себя внимание сходство образов Ильи Муромца и князя Владимира Андреевича. Наметившееся в данном эпизоде, это сходство усиливается с развитием сюжета.
«Отвечал же князь Владимир великому князю, сказав: «Ты глава всем главам и государь всей земли Русской. Как объят ты великою печалью об этом?.. Надлежит, государь, всем головам нашим любезно под мечом умереть… нежели нам в рабстве быть под рукою злочестивого сего Мамая, лучше, государь, нам почетную смерть принять, нежели позорную жизнь видеть!»
Почти те же слова произносит в былине Илья Муромец, обращаясь к богатырям:
Уж вы удалы добры молодцы!
Постоим-ка-ся мы за веру христианскую,
И за те же за храмы за Божие,
И за те же честные монастыри
И своею мы кровью горячею,
И поедем мы в далече чисто поле,
На рать – силу великую,
Поедем мы все, покаемся…
А не приедем из того побоища Мамаева, —
Похорони (князь) наши тела мертвые
И помяни русских богатырей,
И пройдет славушка про нас немалая.
Недаром Владимира Андреевича называли главным героем Куликовской битвы.