О том мои дьяки и воеводы не раз отписывали магистру. И послы его приезжали к нам. Но дани, что требуем, до сих дней так я и не вижу от немцев. Подождем еще, потерпим. Терпение - великий дар!..
Немного подумав, он с шутливой улыбкой спросил:
- Скажи мне, князь Михайло, обладаю ли я тем даром?
- Не холопу судить о своем господине, великий государь! - смущенно развел руками Воротынский.
- Ну, добро! Како мыслишь о походе, что задумали мы?
- По вся места моя сабля прольет кровь твоих врагов, государь.
Иван молчал. Видно было, что ответ Воротынского не вполне удовлетворяет его.
- Ливония или Крым? - настойчиво спросил он.
- Ливония! - ответил князь.
Оба несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Воротынский спокойно и смело. Царь - испытующе.
- Так ли?
- Так.
- Буде поедешь на рубеж, оставь нам, по обычаю, крестоцеловальную грамоту.
- Да будет так, великий государь! - низко поклонился Воротынский.
- Иди с богом! Верши!
Князь вышел. На площади он остановился, помолился на соборы, облегченно вздохнул.
Иван наблюдал за ним в окно. Он весело рассмеялся, когда увидел, как боярин обтирает пот на шее и лице и как заторопился по двору.
Прежде нежели отправить Герасима в засеку, князь Воротынский сдал его на обучение копейщикам.
На просторном месте, в Лужниках, вместе с другими парнями, стали обучать его копейному делу.
Высокий, похожий на цыгана, смуглый, с вьющимися черными волосами, стрелец держал в руках длинное увесистое копье. Такие же копья, но только покороче, были розданы и всем обучающимся парням.
Стрелец прохаживался по лужайке вдоль шеренги молодых воинов и громким, грубым голосом говорил:
- Засечник - што муха: была бы щель, там и постель, а где забор, там и двор. Засечник спит, а одним глазом за околицу глядит. С копьем, как с бабой. Крепко держит в руках. Не расстается. А латы копейщику подобают легкие, чтоб не тяжелы были... Засечник - конный человек. Латы с брюхом не гожи ему. Латы штоб не ниже пояса были, и везде плотно к телу. Не так, как в прежние времена, с великими брюхами делали, кои больше беременным женкам, нежели воину пригодны... Смекайте! Чего губы растрепали?
Будущие засечники и копейщики растрепали губы именно оттого, что с большим вниманием слушали своего учителя. Все, что говорил стрелец, Герасиму было очень ново и чудно.
- Наручи всякому гожи, но штоб не долги были. От посеку, от камня, и от стрел, и иных невзгод надобно железные шапки иметь. Внимай дале! Навостряй ухи!
Стрелец некоторое время хмуро осматривал ряды своих учеников. В глазах суровость повелителя. Герасим замер: даже дышать ему боязно стало.
- После того, гляди, покажу я вам, как владеть копьем красно и гоже против недругов... - торжественно произнес стрелец. - Гляди!
Он поставил перед собой копье.
- Коли копье так, возьмись за него правою рукою в том месте, которое против ноздрей твоих, чтоб палец твой вверх по копью лег, и правою ногою немного наперед стой, а левою немного назад. Ну, делай!
Ратники вразброд выставили правую ногу вперед, а левую назад: копья у них склонились в разные стороны. Стрелец сердито ударил по затылку отстающих, крича: "Ступи! Ступи!" Герасим тоже получил подзатыльник, несмотря на то, что старался со всем усердием.
- Примечай! Примечай! Проворь! Проворь!
Герасиму всегда казалось, что нет ничего проще, как драться копьем. Дома он хорошо владел рогатиной. Она очень похожа на копье, - стало быть, и им тоже легко владеть! Двух медведей заколол он на Ветлуге рогатиной, безо всякого учения, а тут, выходит, не так-то просто...
Много времени понадобилось молодым ратникам, чтобы кое-как научиться копьё подымать, ставить да носить.