Сказать, что поместье произвело на меня впечатление, означает значительно преуменьшить чувства, которые овладели мной в первые минуты радостной суматохи, всегда сопровождающей прибытие гостей. Честно говоря, я была просто потрясена, тем более что красота классического фасада с его колоннами бледнела по сравнению с великолепием внутреннего убранства. Огромные люстры, которые раньше, должно быть, висели в европейских дворцах, заливали светом комнаты. Стены были обиты шелком и парчой, украшенной золотым и серебряным узором. Вся мебель – без исключения – заняла бы почетное место в любом музее. Повсюду сновали улыбающиеся слуги в ливреях (неужели это рабы?), стараясь исполнить любое желание гостя, и к концу вечера даже я расслабилась в этой атмосфере радушия и подлинного, непоказного дружелюбия.
– Ну, слава Богу! Чэрити, дорогая, где вы до сих пор прятали это прелестное существо? Вы только посмотрите на нее! Какая красавица! Думаю, мои сыновья, как только увидят ее, влюбятся по уши! – С этими словами наша хозяйка, миссис Хартфорд, расцеловала меня в обе щеки.
Я попала в объятия леди, которых никогда раньше не видела, и была удостоена комплиментов, которых явно не заслуживала, – ну и ладно! Несмотря на то что я весь день провела в дороге и должна была устать, я вскоре снова почувствовала себя прекрасно.
– Конечно, я очень хорошо понимаю, каково оказаться среди незнакомых людей. Но надеюсь, вы вскоре перестанете нас так воспринимать. Вы ведь уже познакомились здесь почти со всеми. Мы с мистером Хартфордом надеемся, что вы будете чувствовать себя у нас как дома. Мы очень много слышали о вас от вашей милой маленькой подруги, так что мне кажется, будто мы с вами уже знакомы!
Хозяйка дома была невысокой, склонной к полноте женщиной с круглым лицом, которое казалось некрасивым до тех пор, пока она не улыбалась. Улыбка просто преображала миссис Хартфорд, на щеках появлялись ямочки, и становилось ясно, что в свое время она была очень симпатичной девушкой. Мне она сразу понравилась, и, что удивительно, миссис Хартфорд тоже, кажется, ощутила ко мне расположение и тут же принялась изо всех сил заботиться обо мне.
– Я уверена, что вам ужасно хочется смыть с себя всю эту дорожную пыль и переодеться. Я пошлю вам наверх горячей воды, а потом вы просто скажите Лилит, что еще нужно сделать. Она обо всем позаботится. Она опекала мою Клариссу с тех пор, когда они обе еще были детьми, и ужасно скучала, когда мы отправили Клариссу в эту знаменитую школу в Париже – я запамятовала ее название, но мистер Хартфорд знает! В общем, пока вы здесь, Лилит в вашем распоряжении. Я вас поселю в комнаты Клариссы. Мы их заново отделали за месяц до ее отъезда в Париж, и хотя мистер Хартфорд очень ворчал, но уступил и дал ей сделать все по-своему – как всегда! Он, конечно, ни за что не признается, что ее балует. Но зато у меня есть три сына, которые балуют меня! Должна признать, что это замечательно, когда трое здоровенных молодых людей обращаются с тобой так, как будто ты сделана из стекла. Не могу дождаться того момента, когда вы с ними встретитесь или когда они вас увидят! Только обещайте мне, что не станете разбивать им сердца!
Она передала меня в проворные руки Лилит, а я с изумлением думала о том, как это миссис Хартфорд ухитряется так много и так быстро говорить, практически не переводя дыхания. Но зато я всего за несколько минут очень много узнала. Все «молодые люди», как извиняющимся тоном поведала мне миссис Хартфорд, сегодня рано утром уехали на пикник в Амхерст – на соседнюю плантацию, принадлежащую Эмерсонам, старинным друзьям Хартфордов.
– Но они все вернутся к ужину, вместе с молодыми Эмерсонами.