Шрифт
Фон
* * *
СТРЕЛЯЙ! по сердцу Мары и К*!!
Поет:
Там сталкер усталый
По Зоне всё бродит,
А снайпер: «Отстанем!» –
Кричит и уходит;
Глушителем снайпер
Забил сердцу ротик.
А сталкер седою
Трясет бородою…
…
Целься, сталкер, целься!
Целься точней!
Гляди, это она, прекрасная Мара!
За промах четвертуют, четвертуют свои же – я видел,
Видел подобные казни не раз: гнусное, надо сказать, зрелище.
Ljudi iskusstva – как ты понимаешь, речь о них –
В большинстве своем скучные мизантропы с раздутым эго,
склонные к домашней тирании и «мелкому» плагиату;
добавим в арию со списком зависть да грешок-с уныния,
и клиническая картина станет полностью прозрачна –
никакого, впрочем, секрета:
я знаю, что ты знаешь, что я знаю.
Поет женским голосом:
«Что сталось со мною? Я словно в чаду.
Минуты покоя себе не найду»[3].
Во время сканирования их агоний
(бронь на билеты; количество мест ограничено)
мне не хватало, пожалуй, лишь т а п о ч е к –
тех, дарёных, помнишь?..
Рижских.
С помпонами.
На тонкой кожаной подошве.
Невероятно мягких и теплых.
Знаешь, если б перед казнью меня спросили «о трех желаниях»,
я приказал бы достать эти цацки из-под земли…
(да ты, кажется, не в курсе,
«что есть цацки», мой сталкер!).
…
…первые два? спрашиваешь о первых двух?
Не боишься банальностей? А съемных квартир?
Что ж, можно устроить:
Я попрошу сигариллу, сталкер,
сигариллу и дынную водку – да, ту самую:
в прошлом веке я пил ее из нежного соска,
за которым пряталось сердце Мары –
пряталось от твоих пуль, сталкер.
Поет: «Чуть он отлучится, забьюсь, как в петле,
И я не жилица на этой земле».
Последнее время меня занимает вопрос
скорости проникновения энергетической пули в небелковое тело
и радиус поражения последнего –
а именно, боль на уровне пятого грудного позвонка:
Plexus solaris[4] – одиночная замаскированная цель,
подлежащая уничтожению.
«Так совершается Великий Джихад Во Имя Чувства,
Которое Не Может Быть Названо», – грубо шутишь ты,
но это не смешно, сталкер, не смешно.
Поет: «В догадках угрюмых хожу, чуть жива,
Сумятица в думах, в огне голова».
Обслуге, врачам, киллерам и прочей сволочи
надобно хорошо платить, иначе они, сосланные на левый фланг,
зажиреют, потеряют квалификацию,
как теряют ее училки яняза в школках.
Мара тоже, тоже ходила в одну из таких –
ее не очень-то любили (ну, разве что некоторые):
она ведь никогда не ковыряла в носу прилюдно,
ни до, ни после осьмнадцати:
как и ты, сталкер,
как и я,
как и этот бесполый автор,
что стучит в тридцатиградусную по черным от горя клавишам –
поэтому-то нас нет в списках:
зато у нас есть р а с с т р е л ь н ы й.
Поет: «Что сталось со мною? Я словно в чаду.
Минуты покоя себе не найду».
Прицельные сетки позволяют с высокой точностью
навести оружие на неподвижную точку ветреной Анахаты:
«крест» подойдет – или, скажем, «пенёк»…
Тебе известен промежуток между боковыми линиями?
Ты можешь оценить угловые размеры объекта?..
Твое оружие деликатно, сталкер, – деликатно и требовательно:
оно требует уважения,
уважения к телу, к прекрасному телу
с оптическим восьмикратным прицелом:
прицельная дальность двести,
начальная скорость пули восемьсот тридцать эм-эс.
Поет: «Гляжу, цепенея, часами в окно.
Заботой моею все заслонено».
«Уж я винтовочку свою начищу-наманикюрю!
Ствол шестисотдесятимиллиметровый наглажу,
Десять патронов шлёпну!..» – Мара поет.
Молодец, Мара! Ай да Мара, ай да сукина дочь!
…
Тсс…я бы, сталкер, знаешь что?
Я бы перевязал этим свиньям трубы, да, перевязал бы:
Обсуждать «кризис перепроизводства», право, дурной тон –
мясо ест/ь мясо non-stop, от случки к случке.
Однако лишь женщина способна повернуть Колесо Случая.
Я знал одну такую… знал близко.
Она страдала легкой формой гаджет-зависимости,
курила кальян и жила тем, что гадала на картах Таро.
Она не беспокоилась о мелочах –
и мелочи подстраивались под её личные обстоятельства,
она шла к Началу, позволяя Ему делать с собой всё, что угодно –
и потому не подчинялась и не подчиняла;
она не предполагала; ее не беспокоило, что о ней подумают
и, кроме того, была безупречна в словах и поступках,
ежесекундно «отстреливая» собственные мысли и реакции –
она целилась в черные дыры души своей,
она была, в общем, толковым снайпером…
Когда-нибудь, сталкер, я стану таким же,
вот только перечитаю Кастанеду – с третьего тома.
Поет: «И вижу я живо походку его,
И стан горделивый, и глаз колдовство».
Целься, мой сталкер.
Целься. Обезвредь серый булыжник,
маскирующийся сердцем – моим сердцем,
моим карманным сердцем
(каждую ночь я вынимаю его, дымящееся, из груди,
и опускаю в стакан с дистиллированной водой –
неплохое, знаешь ли, средство от бессонницы).
Но как дрожат твои руки… где же выучка?
Неужто ты сдался? Неужто и т ы с д а л с я?!
Некоторые движения, впрочем, не обсуждаются –
так, нет смысла затевать спор, скажем, о том,
что пропасть между полами обусловлена
всего лишь одной – одной! – хромосомой…
Да только, сталкер, ты забыл, что у меня нет,
нет копирайта на ошибку.
Шрифт
Фон