Для святого человека у него слишком вспыльчивый нрав и тяжелая рука. Тебе-то хорошо, Йама. Эдил – человек ученый, добрый человек.
– Если он на меня сердится, то у него есть сержант Роден, чтоб меня побить. А если он вдруг узнает, что я ушел из замка ночью, то именно так и будет. Потому-то я и не взял с собой никого из солдат.
– А мой отец говорит, что физические наказания – это варварство, – вмешалась Дирив.
– Ну, не так уж это тяжело, – сказал Йама, – по крайней мере всегда знаешь, когда оно кончается.
– Эдил посылал вчера за отцом Квином, – произнес Ананда. Он запихнул в рот остатки ягод и встал. Капли сока блестели у него на зубах, в голубоватом свете Галактики они казались черными. Йама сказал мрачным тоном:
– Отец думает, что со мной делать. Он несколько раз говорил, что хорошо бы подыскать для меня место клерка в каком-нибудь тихом отделе Департамента. Думаю, поэтому доктор Дисмас и отправился в Из. Но я не хочу быть клерком, уж лучше – проповедником. По крайней мере посмотрю мир.
– Ты уже слишком взрослый, – рассудительно заметил Ананда. – Мои родители посвятили меня, когда мне было сто дней от рождения. И дело не только в возрасте, ты слишком полон греха. Ты следишь за своим бедным отцом, воруешь.
– И убегаешь по ночам, – вставила Дирив.
– Ананда тоже.
– Но не блудить, – сказал Ананда. – Отец Дирив знает, что я здесь. И я не хуже любого солдата гожусь в сторожа, правда, меня легче подкупить.
Дирив сказала:
– Нет, Ананда. Мы на самом деле пришли охотиться на лягушек.
Ананда добавил:
– А кроме того, я завтра исповедаюсь в своем грехе перед алтарем.
– Как будто Хранителям есть дело до твоих мелких грехов, – сказал Йама.
– В тебе слишком много гордыни, чтоб стать священником, – ответил Ананда. – Прежде всего слишком много гордыни. Приходи и помолись вместе со мной. Облегчи душу.
Йама продолжал:
– Чем быть клерком, лучше стать священником, но больше всего я хочу быть солдатом. Я убегу и запишусь в армию. Выучусь на офицера и буду командовать ротой солдат. А может, сторожевым кораблем. Буду сражаться с еретиками.
– Вот потому-то твой отец и хочет сделать тебя клерком, – пробормотал Ананда.
Вдруг Дирив сказала:
– Тихо!
Мальчики дружно повернули головы и посмотрели, куда она показывает. По темному небу, далеко за полями, двигалась точка яркого бирюзового цвета. Она летела к Великой Реке.
– Машина, – объяснил Йама.
– Конечно, – отозвалась Дирив, – но я не это имела в виду. Мне послышалось, что кто-то кричал.
– Это лягушки спариваются, – сказал Ананда.
Йама решил, что машина находится в полумиле от них. Ее мигающий след как будто вышил дорожку между миром и ее собственной реальностью. Он предложил:
– Надо загадать желание. Ананда улыбнулся:
– Я этого не слышал, брат Йама. Подобные предрассудки недостойны такого образованного человека, как ты.
Дирив сказала:
– К тому же нельзя загадывать желание, потому что оно может сбыться. Как в той сказке про старика и лису. Я правда что-то слышала. Вдруг это еретики? Или бандиты. Тихо! Давайте послушаем.
Ананда заметил:
– Я ничего не слышу, Дирив. Может быть, это бьется твое сердце, быстро-быстро, просто оно переполнено. Я прекрасно сознаю, Йама, – я всего лишь бедный монах, однако кое-что знаю точно. Хранители видят все, и нет никакой нужды взывать к ним, обращаясь к их слугам.
Йама пожал плечами. Разумеется, бессмысленно спорить с Анандой о таких тонкостях. Его с самого рождения обучали теологии, но с другой стороны, разве не могут машины, пролетая мимо, подслушать наши желания? Ведь пожелать чего-то – это все равно что помолиться, только неофициально. А уж молитвы точно бывают услышаны. И даже иногда осуществляются.