- Ну разумеется, разумеется, - пробормотал эдил, - уверен, что вы явились сюда сразу же, как только смогли.
Но он ни на минуту в это не поверил. Аптекарь явно что-то задумал.
- Вы опять сами работали вместе с этими бедолагами заключенными. Не отрицайте, я вижу: у вас под ногтями грязь. Нельзя в вашем возрасте столько времени стоять на коленях под палящим солнцем.
- Я прикрывал голову шляпой, а кожу намазал той мазью, что вы прописали.
Липкая смесь невыносимо воняла ментолом, а волоски на коже становились от нее жесткими, как щетина.
Но Эдил был благодарен аптекарю и не жаловался.
- Кроме того, вам следует надевать очки с затемненными стеклами. Кумулятивный эффект ультрафиолета может повредить роговицы, и в вашем возрасте это уже серьезно.
Ну вот, так и есть: глаза у вас воспалились. День за днем вы спускаетесь все глубже в прошлое. Боюсь, что когда-нибудь вы совсем нас покинете. А как мальчик? Наверняка о нем-то вы заботитесь лучше, чем о себе самом.
- Не думаю, что мне удастся узнать здесь что-либо действительно важное. Тут находится фундамент башни.
Само строение было разрушено давным-давно. Это, по-видимому, была очень высокая башня: фундамент уходит глубоко вниз. Правда, он весь проржавел. Полагаю, что она могла быть построена из металла, хотя, разумеется, это стоило фантастических денег даже в Эпоху Слияния.
Но вполне возможно, что геомант ошибается, остатки фундамента могли ввести его в заблуждение относительно большого сооружения, которое якобы когда-то здесь стояло. Такое случалось и прежде. А может быть, что-то захоронено еще глубже. Посмотрим.
Геомант принадлежал к одному из горных племен, по возрасту он был вдвое моложе эдила, но беспорядочная кочевая жизнь превратила его в сморщенного беззубого старика - и вдобавок полуслепого, правда, катаракту доктор Дисмас ему недавно прооперировал. Все это случилось зимой, когда по утрам землю сковывал лед. Но геомант пришел босым и почти голым: под красным плащом у него ничего не было. Он постился три дня на вершине холма и лишь потом указал место, определив его при помощи нити с серебряным отвесом.
Доктор Дисмас спросил:
- Говорят, что в Изе есть здания, которые когда-то были полностью облицованы металлом?
- Ну разумеется, разумеется. Если они где-то и есть во всем Слиянии, то скорее всего именно в Изе.
- Говорят-то говорят. Но никто даже не знает, где искать.
- Ну, если кто-нибудь и знает, то это, конечно, вы. мой дорогой Дисмас.
- Мне хочется думать, что для вас я сделал все, что только мог.
- И для мальчика. Самое главное - для мальчика.
Доктор Дисмас бросил на эдила проницательный взгляд.
- Само собой. Об этом и говорить нечего. Все дело в нем, - продолжал эдил, - я все время думаю о его будущем.
Большим и средним пальцами левой руки, скрюченными, как клешня рака, доктор Дисмас выковырнул окурок из костяного мундштука. Наркотики давно обезобразили левую руку, хотя бляшки еще позволяли суставам сгибаться, но чувствительность в пальцах пропала совсем.
Эдил терпеливо ждал, пока доктор Дисмас завершит свой ритуал прикуривания следующей сигареты. Во всех его манерах было нечто, напоминающее эдилу хитрое и осторожное ночное животное, вечно прячущееся, но всегда готовое кинуться на подвернувшийся лакомый кусок.
Он любил сплетни, и как все сплетники знал, как подать свой рассказ должным образом, как сохранить напряжение, постоянно рассказывая подробности, как подразнить свою аудиторию. Но эдил понимал и другое: как все сплетники, доктор Дисмас не сможет хранить свой секрет слишком долго, так что теперь он терпеливо ждал, пока доктор вставит сигарету в мундштук, прикурит, затянется. Эдил и по натуре был человеком терпеливым, а годы обучения искусству дипломатии приучили его легко сносить долгое ожидание по чужой воле.