Я мог бы считать, что Хранители воплотились в речных черепах, и убедить в этом миллионы людей, но это все равно не стало бы правдой.
- Нельзя так шутить, господин, - прошептал Пандарас, - особенно здесь.
- Хранители, наверное, простят маленькую шутку.
- Другие могут за них оскорбиться, - упрямо возразил Пандарас. Несмотря на практичность, он был очень суеверен.
Йама замечал, как, соблюдая ритуал, он рьяно моется после еды и после пробуждения, как, проходя мимо оракула, он скрещивает пальцы. (Жители Эолиса тоже были подвержены этому предрассудку, веря, что так можно скрыть, что они приблизились к святилищу без подношения.) Молился Пандарас тоже очень усердно.
Йаме он напоминал Амнана, который не мог и не желал читать Пураны и знал их только в пересказе священников и по иконостасам. Пандарас вместе со многими миллионами жителей Иза верил, что Хранители подвергли себя перевоплощению, они не исчезли в Оке, а растворились в частицах сотворенного ими мира; бессмертные и невидимые, они присутствовали повсюду; обладая беспредельной властью, они были скоры на расправу и требовали постоянного задабривания.
Пандарас стал объяснять:
- Призраки больше похожи на мысли, чем ты считаешь. Чем сильнее люди в них верят, тем более реальными они становятся. Стой! Что это?
- Я ничего не слышал, - проговорил Йама, но в тот же миг ощутил легкое подрагивание, словно огромный храм слегка встряхнул всю массу своих каменных глыб и снова затих. Похоже, движение шло из колодца. Йама перегнулся через парапет и заглянул в глубину. Тянувший оттуда ветерок, казалось, слегка усилился, в нем появился едва заметный привкус нагретого металла.
- Пойдем отсюда, - жалобно протянул Пандарас, он переминался с ноги на ногу, словно готовился немедленно рвануться с места.
- Заглянем еще с апсиды. Если бы что-то могло случиться, Пандарас, оно бы уже случилось.
- Если ничего не происходит, то чего дожидаться?
- Ты иди налево, а я направо, и если ничего не найдем, обещаю, мы сразу же уходим.
- Я пойду с тобой, господин, если позволишь. Не желаю я оставаться один в этих катакомбах.
Арка, ведущая в апсиду справа от колодца, была занавешена тонкой пластиковой сетью. За ней скрывалось высокое квадратное помещение, тускло освещенное пробитыми в толстых стенах отверстиями сразу под сводчатым потолком. В центре стоял алтарь, на одной его стороне расположилась похожая на гигантскую монету черная глянцевая окружность оракула. В нишах по всему периметру комнаты стояли статуи в три человеческих роста. То не были фигуры людей, и высечены они были не из камня, а из того же гладкого прозрачного пластика, что и древние доспехи. В толще их тел и конечностей Йама смутно различал какие-то тени и линии.
Пандарас подошел к одной из статуй и постучал костяшками пальцев по ее голени.
- Есть легенда, что эти гиганты сражались против Мятежников.
- Думаю, что скорее их создали в память о великих полководцах, проговорил Йама, всматриваясь в мрачные лики статуй.
- Не беспокойся, - произнес женский голос. - Они спят уже так долго, что забыли, как просыпаться.
24
ЖЕНЩИНА В БЕЛОМ
Йама стремительно обернулся, по темному диску оракула метались волны ослепительного белого света. Он заслонил ладонью глаза, но слепящий свет уже мерк, превращаясь в игру мягких полутонов.
Сведенной в судороге рукой Пандарас зажимал себе рот.
- Господин! Это какой-то ужасный обман.
Йама осторожно вступил в разноцветные струи света и коснулся холодной гладкой поверхности оракула. В голове его билась сумасшедшая мысль, что он может войти в него так же легко, как входит тело в воды Великой Реки.
Из световых завихрений к нему потянулась рука, и на миг ему почудилось, что он ощутил ее прикосновение, будто перчатка скользнула по его коже. Он отпрянул.
Послышался смех, подобный мелодии серебряных колокольчиков.