Пандарас зачесал назад волосы пятернею, смочил их собственной слюной, отряхнул пыль с помятой куртки и заявил, что он готов в путь.
- Мы можем позавтракать по дороге. С нашими-то деньгами нет смысла жить, как дикари в низовьях.
- Ты крепко спал эту ночь, - улыбнувшись, сказал Йама.
- Я не спал вовсе. Если я не терял сознание от страха, то все время прислушивался к каждому шороху, представляя, что ко мне как раз крадется какой-нибудь любитель мяса. Мой народ всегда жил в городе, мы не приспособлены к дикой жизни.
Йама взял свою рубашку. Она была в песке, принесенном водою, рухнувшей с потолка в доме торговца, к тому же измята, потому что ночью они с Таморой использовали ее вместо подушки.
Он сказал:
- Мне надо постирать одежду, иначе я произведу дурное впечатление на наших новых работодателей.
Пандарас вскинул глаза:
- Значит, надо спешить, мы получим вознаграждение, пойдем к новому хозяину во Дворец Человеческой Памяти, найдем твою семью - и все это до захода солнца. Мы были бы уже на месте, господин, если бы ты не спал допоздна.
- Не так быстро, - рассмеялся от такой поспешности Йама.
- Я скоро состарюсь, и тебе не будет от меня никакого толку. По крайней мере позволь постирать твою одежду. Это займет всего минуту, в конце концов, я твой оруженосец.
Тамора почесала покрасневшую кожу у края повязки на талии.
- Ха! Тоже мне, оруженосец! - ехидно сказала она. - В волосах солома, на морде грязь. Пошли, Йама, здесь есть место, где можно помыться.
Пандарас выхватил финку, встал в боевую позицию и улыбнулся Йаме, ища одобрения. Он от природы любил накал страстей, драму. Для него весь мир это сцена, а он - актер в главной роли.
- Я буду охранять твой ранец, господин, но не оставляй меня надолго. Я могу отбиться от парочки-тройки этих кровожадных дикарей, но не от целого племени, - сказал он.
По известняковому склону спускался каскад естественных прудов, вода из горячих источников на вершине, переливаясь из одного бассейна в другой, уровнем ниже доходила до самого подножия. Каждый последующий пруд был слегка прохладней предыдущего. Йама сел рядом с Таморой в мелкую часть пруда, с самой горячей водой, которую он только мог вынести, и стал оттирать рубашку и брюки белым песком. Он разложил их на прогретых солнцем камнях, чтобы высохли, и только тогда позволил Таморе помыть ему спину. Маленькие рыбки с серебряными и черными полосками сновали в горячей воде между его ногами, пощипывая попавшие между пальцев травинки. В верхнем бассейне тоже кто-то купался. Под ярко-синим небом слышался смех и веселые возгласы.
Тамора объяснила, что вода течет с Краевых Гор.
- В городе все, кому это по карману, пользуются горной водой, только нищие и беженцы пьют из реки.
- Значит, они самые чистые люди в Изе, ведь воды Великой Реки священны.
- Ха, святость не очищает воду от всей дряни, которая туда попадает. Большинство и купается-то в ней только раз в году, в престольный праздник своей расы.
А в остальных случаях все, кто может, этого избегают.
Поэтому воду в город приходится доставлять. Неподалеку как раз протекает подземная река, по которой течет горная вода. Именно из-за нее наши охотничьи угодья расположены в этих местах. В земле есть провалы, к ним на водопой приходят животные, там хорошая охота, и там у нас спрятаны машины, которые греют воду.
- Какое чудесное место, - воскликнул Йама. - Посмотри, ястреб!
Тамора приподняла бечевку на шее у Йамы и стала ощупывать висящую на ней монетку.
- Что это? Амулет?
- Один человек дал мне ее еще в Эолисе.
- Их можно найти где угодно, стоит только немножко копнуть, в детстве мы с ними играли, но эта не такая истертая, как обычно. Кто тебе ее дал? Наверное, возлюбленная?
Дирив. Он изменил ей уже второй раз.