Когда Вел исполнилось семь лет, сестра Ванда решила преподать новый урок. Она показала девочке, как Восемь Священных Слов переводятся на четырнадцать разных языков, включая французский, японский, урду, вьетнамский, суахили и язык американских глухонемых. Монахиня получала планы уроков на сайте домашнего обучения, но редко им следовала. Сестра Ванда, как отмечали многие, знала всё на свете.
– Какой урок мы из этого извлекли? – спросила она после того, как девочка запомнила все слова и повторила их несколько раз. (Сестра Ванда вообще любила задавать такой вопрос: «Какой урок мы из этого извлекли?» Она полагала, что любой опыт должен чему-то учить.)
– Ну, что Преобладающее Молчание доступно людям, говорящим на разных языках? – догадалась Вел.
– Правильно, только без «ну». На сегодня довольно, – сказала сестра Ванда и положила мел.
Вел поднялась, чтобы выйти из классной комнаты.
Сестра Ванда смотрела, как девочка идёт к двери. Выждав минуту, она произнесла:
– Вел, а ты помнишь, что сегодня вечером показывают «Хороший, плохой, злой»?
Местный кинотеатр подарил им старый проектор и несколько плёнок с фильмами. Монахи вешали простыню на стене столовой и могли смотреть кино. Они обожали Клинта Иствуда, он играл решительных, но немногословных парней, которые не любят тратить время на пустые разговоры.
Вел покачала головой.
– Сегодня вечером я собиралась почитать.
Сестра Ванда тихо вздохнула. Вел была прилежной ученицей, очень умной для своего возраста. Она преуспела в учёбе и умении слушать. Однако она росла в таком тихом месте, что почти не играла, не бегала, не кричала. У неё не было друзей-сверстников, с кем можно было бы поговорить или посмеяться. Конечно, сестра Ванда знала, что монахи добры к девочке и тратят много времени на то, чтобы слушать всё, что она говорит. Но завести друзей, если ты можешь общаться с ними с помощью всего лишь восьми слов, трудно. Монахиня спрашивала себя, не совершила ли ошибку, оставив Вел на домашнем обучении. Но когда месяц назад она предложила девочке записаться в обычную школу, Вел стала умолять наставницу продолжить обучение дома. Девочка напоминала про идеально выполненный тест по орфографии, высокие оценки по математике и даже придумала потрясающую новую анаграмму: словосочетание «весенний звон» было составлено из букв Восьми Священных Слов. Под конец девочка бросила на сестру Ванду пронзительный и умоляющий взгляд, который без слов сказал о её чувствах. К этому времени Вел уже перешла из среднего класса слушателей в класс продвинутых, где учили контролировать выражение лица. Сестра Ванда невольно отметила, что и в этой сфере девочка делает успехи.
– Ладно, – вздохнула монахиня. – А ты знаешь, что брат Отто и ещё несколько монахов собираются на рынок, чтобы купить к обеду сладкое – воздушную кукурузу и конфеты? Хочешь пойти с ними?
Вел тоже тихо вздохнула. Она же не дурочка. Понятно, что сестра Ванда хочет, чтобы она завела каких-нибудь друзей. В последнее время монахиня-пенсионерка начала организовывать разные игры с детьми из местных школ и приглашала посетить монастырь ребятишек из городского приюта. Но Вел терпеть не могла этих детей. Ни один из них не хотел сидеть в тишине, никто не умел слушать. Наоборот, все они только и делали, что говорили, да так много. Проведя четыре года в окружении монастырского безмолвия, Вел была уверена: тишина – самый достойный путь в жизни. И она сразу разгадала замысел сестры Ванды.
– Конечно, сестра, я пойду, – ответила девочка.
Ей нравилось бывать с братом Отто, в чьи обязанности входила закупка продуктов для монастыря. Он любил еду – выбирать её, готовить и особенно есть. Круглое лицо, очки и ласковая улыбка делали его похожим на далай-ламу. Далай-ламу, который всегда берёт вторую порцию десерта. Приятно было пройтись с ним на рынок и посмотреть, как он выбирает колбаски из мраморной говядины или перекладывает с весов в корзину свежие киви с едва заметным пушком. В эти моменты он так радовался, что забывал о данных обетах и начинал в красках описывать рецепты приготовления тех или иных вкусных блюд.
– Отлично! – произнесла сестра Ванда. – Проследи, чтобы брат Отто не забыл купить мне «Сникерс».
Вел кивнула, обдумывая собственные планы. После похода за продуктами и обеда она сразу же отправится в монастырскую библиотеку. Пока все смотрят кино, она весь вечер может читать в полной тишине.
В тот день брат Отто возвращался домой, толкая по тротуару тележку с покупками и просто сияя от удовольствия. Ему удалось сторговать свиные отбивные по хорошей цене, а ничто не могло сделать его более счастливым, чем удачная сделка в продуктовом отделе. Вел шла рядом с этим славным толстяком, а за ними три молодых монаха из числа учащихся тащили сумки с продуктами. Брат Отто мурлыкал себе под нос какую-то весёлую песенку о еде, он замечтался, представляя, какие прекрасные гарниры можно приготовить к отбивным.
Они как раз проходили мимо почты, когда тележка брата Отто вдруг заскрежетала и резко остановилась. Она врезалась в какой-то металлический предмет, лежавший на тротуаре. Вел и другие монахи поспешили на помощь и увидели, что именно не давало тележке проехать. Это была изрядно заржавевшая и покрытая паутиной старенькая двухколёсная машина вызывающе яркого, почти невыносимо оранжевого цвета. А рядом на верёвочке висела написанная от руки табличка:
Продаётся.
Спросить начальника почты.
– О-о-о-о! – только и смогла вымолвить Вел.
– Что ж, это судьба, – произнёс брат Отто и тут же испуганно вытаращил глаза и прикрыл рот рукой. Никак он не мог привыкнуть к Преобладающему Молчанию.
– Это то, что я думаю? – спросила Вел.
Брат Отто некоторое время не отвечал, а затем, наверное, подумал: «Сегодня я уже всё равно нарушил свой обет, а потому ещё несколько слов хуже не сделают».
– Да, моя маленькая тыковка, это то, о чём ты подумала, – велосипед, – сказал он.
Три монаха-ученика неодобрительно посмотрели на него.
Конечно, это была любовь с первого взгляда.
– Брат Отто… Как ты думаешь, я могу его купить? – Вел порылась в кармане и вытащила оттуда восемьдесят девять центов.
Брат Отто взглянул на оранжевый велосипед, а потом на лицо Вел. Без дальнейших разговоров он взял её монетки и вошёл в здание почты. Ради этой сделки он, конечно, забыл обо всех своих клятвах и уроках Преобладающего Молчания, а потому вскоре вышел из дверей почты с широкой улыбкой на лице и сказал:
– Он твой.
Никто в монастыре не удивился, когда брат Отто вернулся домой в компании не только Вел, но и оранжевого велосипеда. Девчонка с таким именем рано или поздно всё равно начала бы крутить педали.
А сестра Ванда даже облегчённо вздохнула, когда увидела девочку с её новым двухколёсным другом. В очередной список покупок она вписала шлем детского размера и сказала: «Ей давно пора уже найти занятие за стенами монастыря и полюбить мир. Я и раньше об этом говорила, и снова повторю: девочке нужны друзья. И велосипед обязательно поможет ей в этом».
Настоятель ответил: «Сэндвич».
Старый велосипед требовал заботливого ухода. И Вел не стала терять время даром. В библиотеке она нашла толстый справочник по ремонту велосипедов и закатила свою покупку в маленький монастырский гараж. Остаток дня девочка провела, разбирая машину на части. Она едва посмотрела на простой чёрный шлем, который принесла сестра Ванда, наказав надевать его всякий раз во время велопрогулок.
– Рама, нижняя опора, педаль, тормоз… – Вел читала вслух слова из книги, снова и снова перебирая руками ржавые части старенькой машины. Вечером, пока монахи смотрели фильм с Клинтом Иствудом, она старательно вычистила каждую трещинку старой зубной щёткой, смазала те части, которые требовали смазки, и собрала велосипед заново. Это древнее транспортное средство вряд ли можно было назвать хорошей вещью. Просто тяжёлый и неуклюжий старый велик – кусок железа. Совсем старенький, он явно одолел много миль, но был совершенно исправен и готов возить свою новую хозяйку. Велосипед был малость великоват для неё, но она могла, если постараться, дотянуться ногами до педалей. Вел обрела свой велосипед. Она назвала его Кланк.