Сквозь тень и прохладу леса тянется оно к свету, прямо к синему небу. Тонкое и прямое, такое дерево может достигать огромной высоты. "Корабельные рощи" - слыхала о таких? Из сосен делали мачты для парусников, и быстрокрылые суда неслись сквозь шторма и океаны к неведомым землям, сдерживая напор рвущихся парусов... Ну а в плотняцком деле - это самая ходовая древесина. Легкая, прочная и удобная в обработке. Вот попробуй строгани!
Лека с опаской взяла рубанок и попыталась провести им вдоль доски. Инструмент запнулся за сучок, запрыгал по доске, как заяц, и резко замер, врезавшись в дерево и вырубив щепку весьма приличных размеров. Дема покачал головой.
- Да ну тебя! - Лека с негодованием посмотрела на своего наставника. Дуришь мне тут голову, а сам рубанок подсунул какой-то неправильный. Тупой, наверное!
- Это не рубанок, а шерхебель. Видишь, фаска у него такая полукруглая. - Дема выковыривал щепочкой стружку, забившую тонкую щель инструмента. - Им нужно спокойно работать - ты же не картошку роешь! Между прочим, железке этой не меньше ста лет. - Демид стукнул рубанок молотком и аккуратно извлек лезвие. - Она в Англии сделана и кована вручную. Вот видишь клеймо? Двуспальный английский лева. Сталь здесь особая, наплавлена тонким слоем. Нынешние, фабричные, рубанки этому и в подметки не годятся!
- Догадываюсь, откуда вся эта любовь к старью. Небось со слов Спиридоныча поешь? Тоже мне учителя нашел! Такой же пьяница, как и все. Что ты вообще с этим деревом связываешься? Ведь двадцатый век на дворе! Свалил бы эту избушку и сделал себе нормальный дом из кирпича.
- Из какого кирпича? Из этого, что ли? - Демид наклонился и поднял кирпич, валявшийся в углу. Выглядел тот, действительно, не самым лучшим образом - трещины пересекали его обожженную полопавшуюся поверхность во всех направлениях, угол отвалился. - Вот, Лека, это современный каленый кирпич. Не смотри, что он - в трещинах, дело не в красоте. Дело в том, как он сделан. Из красного кирпича раньше делали дома с любыми украшениями. Пилястры всякие, карнизы, узоры. И все это из кирпича вытесывали. Простым топором. И кирпич был такой, что давал это сделать. А попробуй тесануть этот? - Дема слегка стукнул кирпич по торцу молотком, и тот развалился на несколько неровных кусков. - Здесь глина не промешана, понимаешь? Слоями она идет. Ведь как раньше делали? Глину клали под навес на несколько дней. Кисла она там, замаривалась. А потом мяли ее ногами, ходили по ней, пока она не становилась совершенно однородной. А потом мастер брал руками здоровенный кусок этой глины, и - шлеп! Как тесто в квашню - кидал его в специальную форму. Потом верх снимал, аккуратненько, - Демид изобразил, как подрезает верхушку, выпирающую из формы, - и в печь отправлял... Вот ты говоришь - сломать этот дом. А чем он тебе не нравится, Лека?
- Ну... - Лека замялась. - Я не говорю, что не нравится. Просто несовременный он какой-то. Вон мох между бревен торчит. И воды нету.
- Это очень хороший дом, Леночка. - Демид аккуратно подоткнул сизую лохму мха, вылезшую из паза. - Сруб в самом деле на мох положен. И потому никакая гниль на него не нападет. Ведь этот дом поставлен был дедом моим, Баландиным Иваном Степанычем. И когда рубил он его, то не гнался, может быть, за особой красотой, но думал о том, что останется эта домина и детям его, и внукам, и правнукам. И сделан он с умом - видишь, верхний венец толще, чем нижний, закладной. И потому не вредит ему ни дождь, ни снег. И в жару здесь всегда прохладно, а в холод - тепло. А запах какой живой в этом доме! Разве плохо тебе в нем спится?
- Отлично... - Лека подумала, что она и в самом деле спит здесь как убитая и сны снятся ей всегда чудесные. - Слушай, а почему у деда твоего фамилия другая? Разве он не Коробов был?
- Это ведь отец моей матери был.