Первое, что пришло к Леке, это боль. Ее одеревеневшие, ничего не чувствующие руки и ноги, намертво стянутые веревками, вдруг разом возопили о помощи. Лямки под мышками до крови впились в кожу. Затем Лека обнаружила, что во лбу ее зияет здоровенная "дырка". Конечно, обычный человек не смог бы увидеть это отверстие - это было то, что Демид называл "шестой чакрой", или "оком мысли". И мысли ее беспрепятственно утекали наружу, становясь доступными Эдварду или тому, кто скрывался под его личиной. Демид учил ее держать чакру закрытой - это был один из компонентов "мысленного щита". Лека немедленно восстановила порядок - отверстие стянулось, превратившись в небольшую точку. Эдвард помрачнел.
- Так. Спрятала свои мыслишки. Думаешь, это тебе поможет? Сама выложишь мне все как миленькая. - Он подошел к Леке и схватил ее за подбородок сильными пальцами. - Кто такой Демид? Чем он занимается? Я знаю, что он ведет записи. Где находится его архив?
- Ну ты и идиот! - Лека сделала резкое движение головой и высвободилась из цепкой хватки. - Ты же только что травил мне байки, что убил Демида! Что же ты не расспросил его перед смертью, если ты такой могучий? Почему не порылся в его записной книжке? А?! Может быть, нашел бы там пару упоминаний о себе? Ты ведь - ТАБУНЩИК? Знаешь, Табунщик, я была лучшего мнения о твоих умственных способностях.
Лицо человека исказилось от ярости. Он схватился за нож, приблизился к девушке вплотную и зашипел:
- Какой Табунщик? Что ты мне голову морочишь, гаденыш маленький?! Мне надоело выслушивать твой бред! Если не будешь отвечать на мои вопросы, я начну медленно резать тебя. На маленькие кусочки!
Лека пошевелила пальцами рук. Контроль над движениями возвращался! Она сосредоточилась, переместила энергию в поле Дань-Тянь в нижней половине тела и резко согнула ноги. Удар пришелся прямо в промежность человека. Такой удар должен был сломать кости таза в нескольких местах и, уж конечно, лишить противника мужского достоинства. Эдварда спасло лишь то, что Лека болталась на лямках - это смягчило силу удара. Мужчину подкинуло в воздух, он описал дугу и, раскинув руки, с грохотом врезался в стену. Слетевшие очки исчезли в чане с соленой рыбой. Лека завертелась вокруг собственной оси на веревке.
Человек в углу корчился и судорожно хрипел, пытаясь втянуть воздух. Он сучил ногами, царапал пальцами пол, всаживая себе занозы под ногти, и скулил, как побитая собака. Минут пять прошло, прежде чем он сумел выдавить из себя первое слово.
- Сука... Сука... Сука... - Он повторял это как заклятие. - Я раздавлю тебя, сука человеческая! - Отборный мат хлынул из него неудержимым потоком. Лека никогда не слышала столь витиеватых ругательств, перемешанных со всхлипами и взвизгиваниями. Враг ее засунул обе руки себе в брюки, с нежностью исследовал свое поврежденное имущество. Осмотр, судя по всему, удовлетворил его, и к Леке повернулось лицо с высыхающими слезами. - Это было очень больно. Тебе этого не понять, потому что ты баба, и тебе наплевать, что может почувствовать мужчина после такого удара. Это очень подлый прием. Слышишь, ты, шлюха? Но сейчас боль уходит. Зря ты это сделала. Ты не в состоянии нанести мне настоящий вред. И ты прекрасно знаешь почему. Ты ведь уже пыталась раздавить меня машиной, помнишь ту веселую зимнюю ночь? И вот я - здесь, живой и здоровый, а за твою жизнь я не дам и ломаного гроша.
Враг, шатаясь, встал и оскалил зубы в злобной усмешке. Теперь, без очков, он выглядел совсем по-другому. Правый глаз его был темным и безжизненным - дыра, глядящая в колодец Тьмы. Левый же светился дьявольским рубиновым светом, как блестят в свете костра зрачки волка. Лека похолодела.
"У него лицо разное. Как из двух половинок...