---------------------------------------------
Парнов Еремей
Еремей Парнов
В декабре 1960 года уже тяжело больной Лео Сцилард (точнее Силард) прилетел в Москву на очередную Пагуошскую конференцию. На аэродроме Сциларду сообщили, что его дожидается посылка - тяжелая каменная пепельница в виде взлетающей на гребне волны рыбы.
Тихий седой человек снял очки, недоуменно прищурился, потом вдруг улыбнулся:
- Да это же дельфин, специально к моему докладу!
Сцилард построил доклад на материалах своей книги "Голос дельфина", "в которой показал, что дружбе всегда предшествует взаимопонимание.
Так фантастическое произведение, созданное крупнейшим физиком, оказалось причастным к борьбе за мир на земле. Быть может, это был закономерный финал пути, начатого еще четверть века назад...
Лиза Мейтнер навсегда покинула Германию, когда большая работа над синтезом трансурановых элементов была в основном завершена. Однако связь ее с Ганом и Штрассманом не прервалась. Они продолжали переписываться. Ган коротко сообщал о наиболее важных результатах, а Мейтнер их комментировала. Цель казалась близкой. Бомбардировка урана нейтронами как будто обещала подарить новые элементы: 93, 94, 95 и 96. Следовало торопиться. Ведь подобные исследования проводили Ирэн Жолио-Кюри и Савич во Франции, а несколькими годами ранее бомбардировку урана нейтронами наблюдал в Риме Энрико Ферми. В Советском Союзе пристальное внимание этому процессу уделяли Флеров и Петржак. Но речь шла "всего лишь" о новых элементах, ни о чем более... Ган и Штрассман первые убедились в том, что мишень не содержит новых сверхтяжелых элементов. Напротив, они обнаружили осколки деления. Уран под действием нейтрона расщеплялся на более легкие элементы. 22 декабря 1938 года они направили сообщение о проведенных работах в научный еженедельник "Ди натурвиссеншафт". Директор издательства клятвенно заверил Отто Гана, что статья появится в ближайшем выпуске, ровно через две недели - 6 января 1939 года.
На карту была поставлена безупречная репутация Гана. Либо это ошибка, либо... Он написал обо всем в Стокгольм Лизе Мейтнер.
Письмо нашло ее в небольшой уютной гостинице крохотного городка Кунгельв, куда она приехала на рождественские каникулы вместе с племянником Отто Фришем.
Как и его прославленная тетка, Отто Фриш был и физиком и беженцем из третьего рейха. Но работал он не в Стокгольмском физическом институте, куда была приглашена Мейтнер, а у великого Бора, в Копенгагене.
Лиза Мейтнер слишком хорошо знала Гана, чтобы допустить возможность ошибки в химической идентификации элементов. Сомнений быть не могло: уран действительно расщеплялся на барий и криптон, хотя это и противоречило законам природы. Оставалось принять, что законы эти неверны.
Но Отто Фриш сказал: "Невероятно". Он даже слышать не хотел о подобной ереси. Схватил лыжи, открыл балконную дверь и выпрыгнул из лоджии на снег.
Но пока он застегивал крепления, Мейтнер тоже успела сбежать вниз. И они пошли вместе по бескрайнему заснеженному полю, над которым качались от ветра колючие верхушки какой-то рыжей сухой травы. Она шла, задыхаясь, по его лыжне и что-то кричала ему, крохотная старушка, затерянная среди чужой белой равнины.
Потом Отто Фриш писал:
"Ей потребовалось довольно много усилий, чтобы заставить меня слушать, но в конце концов мы начали спорить о природе открытия, сделанного Ганом... Самой поразительной чертой этой новой формы ядерной реакции было высвобождение огромной энергии".
Он был совершенно растерян.