человечество, не будучи уверенно в умении установить взаимопонимание с существами другой культуры, явно желало как можно дольше держаться вдалеке от гидрян. Но теперь ситуация изменилась.
- Как это будет выглядеть? - спросил Мюллер. - Экспедиция?
- Да.
- Когда?
- Очевидно, на следующий год.
Мюллер насторожился.
- Кто будет руководить?
- Может быть, и ты, Дик.
- Почему "может быть"?
- А вдруг ты не захочешь.
- Когда мне было восемнадцать лет, - сказал Мюллер, - мы с одной девушкой гуляли в лесу, на Земле. Любили друг друга, это было для меня не впервые, но зато впервые когда получилось как надо... Потом мы лежали на спине, любуясь звездами, и тогда я сказал ей, что отправлюсь туда, чтобы ходить по этим звездам. Она ответила: "Ох, Дик, как это прекрасно! Любой юнец говорит так, глядя на звезды". Еще я сказал, что собираюсь наделать открытий, что я знаю, я всегда буду впереди. Я был весьма красноречив. есть вещи, которые мы способны говорить в восемнадцатилетнем возрасте.
- Есть вещи, которые мы способны делать лишь в восемнадцатилетнем возрасте, - заметил Бордман. - Ну, Дик, теперь тебе пятьдесят, верно? И ты гуляешь по звездам. И тебе кажется, что ты Бог?
- Временами.
- И ты хочешь отправиться на Бету Гидры-4?
- Ты знаешь - хочу.
- Один?
Мюллер онемел и немного погодя переспросил:
- Один?
- Мы запрограммировали все это дело и пришли к выводу, что посылка туда нескольких людей была бы грубейшей ошибкой. Гидряне не особенно хорошо относятся к нашим наблюдательным зондам. Мы не можем начать с углубления в их психику, так как ни разу еще не имели дело с чужой психологией. Но нам кажется, что наиболее верным... принимая во внимание как возможные потери в людях, так и шок, каким это могло бы оказаться для совершенно неведомой нам культуры... выслать одного посланца Земли с добрыми целями, умного и крепкого человека, который прошел уже не одну пробу огнем. Возможно, человек этот будет четвертован через тридцать секунд. С другой же стороны, если ему удастся наладить взаимопонимание, то он совершит нечто уникальное в истории человечества. Ты можешь выбирать.
- И каким ты представляешь шансы на успех? - спросил Мюллер.
- Из расчетов вытекает, что есть только один шанс на шестьдесят пять выбраться из этого в невредимости, Дик. Не забывай, что планету трудно назвать землеподобной, там требуются приспособления для поддержания жизни. И можно наткнуться на враждебное отношение. Один шанс.
- Не самое худшее.
- В любом случае не пошел бы при таких условиях, - сказал Бордман.
- Ты нет, а я бы пошел.
Мюллер осушил стакан. Выполнение этой миссии означает бессмертную славу. Неудача - смерть. Бывает худший приговор судьбы, чем гибель, когда ты несешь флаг человечества в иные миры.
Вернулась Марта. Она была мокрая и поблескивающая. Груди ее ритмично вздрагивали - небольшие холмики плоти. С тем же успехом она может быть четырнадцатилетней девушкой, подумал Мюллер, глядя на ее узкие бедра и небольшие ягодицы. Бордман протянул ей сушилку. Уже сухая, она сняла с полки свое платье.
- Это было изумительно, - сообщила она. - Дик, что случилось? Ты выглядишь так... как ошарашенный. Тебе плохо?
- Мне превосходно.
- Так в чем дело? Мистер Бордман сделал мне предложение.
- Можешь сказать - какое, Дик. Мы не собираемся делать из этого тайны.
- Будет высадка на Бету Гидры-4, - хрипло сказал Мюллер, - один человек. Только как это будет выглядеть, Чарльз? Корабль на парковой орбите и спуск в капсуле с запасом горючего для возвращения?
- Именно.
Марта сказала:
- Дик, это безумие. Не делай этого. Ты будешь жалеть до конца жизни.
- Смерть будет скорой, если что-либо не удастся.
- Нет, послушай, временами у меня бывает ясновидение. Я могу предвидеть будущее, Дик. - Нервно посмеиваясь, Марта перестала играть роль холодной и уравновешенной.