Мария испытующе посмотрела на своего спасителя и, обернувшись к Фатме, с певучей картавостью выговорила длинную тираду. Фатма кивнула.
— Хаджи, — перевела она, — девушка просит дать самую святую клятву, что ты сдержишь своё слово.
Исмаил остановил коня, извлек из внутреннего кармана тисненную золотом книжку Корана и, трижды поцеловав и коснувшись ею лба, торжественно произнес:
— Клянусь!.. Я сдержу свое слово.
Мария счастливо улыбнулась… Он уже тогда полюбил её. Её лицо, глаза, улыбку, диковинный говорок…
По прибытии в Шираз, Мария, описав свою одиссею, послала отцу письмо. Исмаил отдал его старейшине каравана, отправлявшегося в Рим. Через несколько месяцев из Парижа пришел ответ.
Маркиз де Марфон писал: «…Дочка, я рыдал от счастья. Целовал каждую строчку, написанную тобой… Ты себе представить не можешь, в каком состоянии я уезжал из Египта. Был на грани помешательства… Его Величество был необычайно добр ко мне. По приезде в Париж король удостоил меня титула маркиза и вознаградил двумя тысячами дукатов…
Его Величество намеревается снарядить миссию в Персию. Я приложу усилия, чтобы возглавить её. Это будет скоро…
Твоему спасителю самые душевные приветы. Бог воздаст ему сторицей… Я на коленях прошу его беречь тебя…
Думаю, скоро, очень скоро обниму я мою девочку и увезу с собой…
Я рассказал Его Величеству о твоём чудесном спасении и твоем спасителе, который, если я правильно понял, является личным врачом персидского монарха…»
А спустя полгода двор шаха Омара торжественно встречал дипломатическую миссию короля Франции, которую возглавлял отец Марии маркиз Эдуард де Марфон… Шах и его ближайшие сановники были донельзя изумлены тем, что дочь везиря короля франков, прибывшего в Шираз, была спасена от верной гибели логманом Хаджи Исмаилом и нашла приют в его доме.
У ног шаха Омара франки сложили привезенные ими от короля богатейшие подарки. А маркиз де Марфон зачитал фирман своего монарха о награждении персидского брата, помазанного как и он богом на престол, высшим орденом Франции «Золотой лев».
Вместе с французами Шираз направлял в Париж ответную миссию во главе с везирем Осман ханом. В персидской посольской свите находился и логман Хаджи Исмаил, осыпанный милостями шаха и двора за проявленное мужество и благородство, достойное Персии и правоверного мусульманина.
В Париже логман Хаджи Исмаил втайне принял христианскую веру, как и Мария в Ширазе—магометанскую. В католическом соборе логмана нарекли Леоном де Персоном, а Марию в Ширазской мечети — Мединой ханум. Они венчались по двум обрядам…
Логман Хаджи Исмаил, с согласия везиря Осман хана, которого попросил сам король Франции, остался в Париже еще на несколько месяцев… А когда они с Марией вернулись, двор встретил логмана с явной отчужденностью.
В нём все так же нуждались. Все так же обращались за помощью. Но всё чаще и чаще логман ловил на себе подозрительные взгляды особой монаршьей охраны. Шах перестал приглашать Хаджи Исмаила к себе на философские беседы к застольям…
Причину этого охлаждения, чреватого нежелательными последствиями, объяснил Хаджи Исмаилу его дядя Ахмед-ага.
— Сынок, пойми меня правильно… — заговорщически, оглядываясь по сторонам, шептал он. — На тебя, по злому навету, смотрят как на лазутчика… Будь осторожен…
А через несколько дней логмана неожиданно вызвал к себе шах Омар. Монарх встретил врача с подчеркнутой вежливостью. Без той привычной логману теплоты, свидетельствующей о дружеском расположении шаха.
— Логман, нам стало известно, что ты позволил себе грубо нарушить шариат… — вымолвил он.
— В чём это выразилось, Ваше Величество? — осторожно спрашивает Хаджи Исмаил.