На следующий день, во время завтрака, слуга принес профессору Грасильяму письмо. Вскрыв конверт, профессор обнаружил внутри карту и банковский чек на довольно солидную сумму, выписанный на его имя, и записку, в которой указывался адрес некоего Мануэля Контрероса, хозяина отеля "Отдых капитанов" в Сантарене. К нему профессор должен был обратиться, если почему-либо ему понадобится отыскать Мартино.
Профессора сейчас больше всего занимала карта.
- Черт побери! Старина, смотри! Могила Таме-Тунга! Значит, эта долина существует! Ведь я же был недалеко от нее, у верховьев Топажоса! - радостно клокотал Грасильяму, тыча пальцем в карту. - Теперь я доберусь туда без труда!
Друзья склонились над картой и долго рассматривали ее.
- Меня интересует, кто же такой этот Мартино? На индейца он не похож, на европейца тоже, - сказал Гароди. - Почему это его, ботаника, вдруг волнует вопрос о существовании лакорийцев и почему он так ратует за неприкосновенность древней могилы?
- Мне совершенно безразлично, к какой расе он принадлежит, но что Мартино - благороднейший человек, в этом я твердо убежден. Хотя, черт побери, зачем же он увел меня от верховьев Топажоса? - недоумевал Грасильяму. - Нет, нет, я не останусь глух к его просьбе и на этот чек немедленно снаряжаю экспедицию. Слышишь, старина? Что думаешь ты по этому поводу?
- То же, что и ты, дружище! Отправляемся вместе...
В следующий миг ребра почтенного директора музея трещали в мощных объятиях друга.
- Ой, хватит! Пусти! Еще немного, и ты был бы одинок в своих скитаниях по джунглям, - едва отдышался Гароди. - Кстати, дружище, какой пароль сказал Мартино для усмирения стражей лакорийской святыни?
- Макалуни!
- Странно. А мне он сказал: Лакастра!
Глава 10
Подвиг или преступление?
В селении царило всеобщее возбуждение. Мужчины гневно потрясали оружием, взволнованные женщины размахивали руками. Громче всех разорялся Волосатый Таку - маленький индеец с темно-медным лицом и густой растительностью на теле.
- Смерть мальчишке! - орал он, размахивая коротким бронзовым ножом.
Виновник этого шума, юноша-индеец, стоял в толпе с гордо поднятой головой, и нельзя было угадать, что скрывалось в его темных, с влажным блеском глазах: страх ли за свою жизнь, презрение ли к смерти или тоска обреченного.
Все ближе подступали охотники, все сильнее становился их гнев. В лицо молодого индейца ударил комок земли, брошенный издалека Однорукой Кальбой. У старухи была парализована правая рука, но она проворно управлялась и одной левой. Комок земли послужил как бы сигналом для остальных. Десятки ножей и топоров поднялись над обреченным. Вместо того чтобы защищаться или просить пощады, юноша выше поднял голову и опустил руки, до этого скрещенные на груди.
И тогда все увидели, что грудь юноши сплошь покрыта плохо зажившими шрамами и рубцами. Но это не остановило толпу. Только вид мертвого тела мог ее сейчас успокоить.
- Смерть Лягушонку!
Зеленой Лягушкой звали мать обреченного юноши, и он, по обычаю племени, также унаследовал это имя. Отец мальчика исчез в Джунглях еще в ту пору, когда мать только обсыпала новорожденного пеплом и положила на ночь у порога хижины. Она сделала это для того, чтобы добрые духи - покровители семейного очага посмотрели на ребенка и дали самое необходимое для человека - имя!
Но отец не вернулся из Джунглей, и мальчик на всю жизнь остался без мужского имени. Одни говорили, что Летящее Перо, - так звали отца мальчика, сбился с родовой тропы и Джунгли задушили его. Другие утверждали, что он упал в реку и аллигаторы разорвали его. Как бы то ни было, позор отца пал на сына. Всю жизнь он будет носить имя своей матери Кахи - Зеленой Лягушки, если не докажет делом, что он может быть охотником.