Эваристо Грасильяму и Элиас Гароди были старыми друзьями. Их дружба зародилась еще в колледже. Потом они вместе участвовали в археологической экспедиции Макса Шмидта, производившего раскопки "кухонных куч" возле реки Каракараи, и оба едва не погибли при наводнении. Это сблизило их на всю жизнь.
Эваристо Грасильяму, как и Элиас Гароди, был убежденным холостяком, целиком отдавшимся науке. Увидев входившего в палату друга, Эваристо сразу же забросал его вопросами:
- Ты? Как? Здоров? Зачем сюда?..
- Обо всем по порядку, дружище, не торопись. Только я вышел из больницы, как получил это письмо и сразу же помчался сюда, - сказал Гароди, протягивая распечатанный конверт. Письмо оказалось копией такого же, какое получил и Грасильяму. Друзья вопросительно посмотрели на Мартино, о котором в первые минуты встречи они даже позабыли.
Мартино представился профессору Гароди, извинился за доставленное им беспокойство. Он хотел еще сказать что-то, но в палату вошел старший врач.
- Сеньор, - обратился он к Грасильяму недовольным голосом. - Я разрешил вам свидание не больше двадцати минут, а вы устраиваете здесь чуть ли не научное заседание. Прошу, сеньоры, оставить больного в покое. Он нуждается в отдыхе. Милости просим завтра!
Смущенные ученые попятились к двери.
- Одну минутку, доктор, - остановил врача Мартино. - Извините, сеньоры. Мне действительно трудно говорить сейчас. Давайте отложим наше свидание до завтра, а пока вам небезынтересно будет познакомиться с тем, что я здесь записал. - И Мартино протянул Грасильяму свой блокнот...
- Ну, что скажешь, дружище, обо всем этом? - спросил Гароди, когда они шли к ближайшей стоянке такси.
- Чрезвычайно странная личность этот Мартино, но он заслуживает серьезного внимания. Кстати, что с тобой произошло, старина? Где Жоан?
Гароди вздохнул и вместо ответа предложил поискать укромный уголок, где можно было бы перекусить и обо всем спокойно потолковать.
- Нет ничего проще: пойдем ко мне в отель, - сразу же согласился Грасильяму, сам нуждавшийся в пище и отдыхе.
Спустя четверть часа друзья находились в гостинице, ожидая, когда слуга подаст обед и бутылку вина, которую Грасильяму предложил распить в честь встречи.
- Со мной произошло чертовски непонятное происшествие, - начал Гароди свой рассказ, по привычке трогая кончиками пальцев надбровья, как бы проверяя, на месте ли мысли. - Я был в музее, захожу в свой кабинет и, к своему удивлению, вижу за моим письменным столом совершенно незнакомого человека. Он держал в руках индейскую книгу, страницы которой сделаны из какого-то неизвестного мне прозрачного материала, со странными рисунками. Об этой пластинке я расскажу тебе позже подробней. Так вот, я вошел в тот миг, когда незнакомец собирался сунуть пластинку в карман. Прежде чем я успел произнести хоть слово, этот джентльмен - если он только заслуживает называться джентльменом - бросился ко мне и, - каков нахал! - ударил по голове моей же собственной палкой. Я потерял сознание и прозрачную пластинку, которую этот негодяй унес с собой. Мне ее чертовски жаль. Мы с Жоаном только-только собрались заняться разгадкой рисунка и надписей, начертанных на ней... - Гароди тяжело вздохнул. - А бедняга Жоан, дружище, погиб в той воздушной катастрофе, о которой в свое время писали газеты. Он летел к тебе, - грустно закончил Гароди свой рассказ.
- Да, не повезло тебе, старина. И Жоана жаль. Это был многообещающий юноша, - с искренним сочувствием проговорил Грасильяму и, чтобы отвлечь друга от тяжелых воспоминаний, поспешил перевести разговор:
- Давай, старина, поговорим об этом чудаке, вызвавшем нас сюда. Что ты думаешь о нем?
Но тут раздался стук в дверь.