Но когда матрос, по комплекции мало чем уступавший бразильцу, разозлился и рявкнул: "За здоровье мистера президента!" - и пытался еще раз встряхнуть Малютку, произошло непостижимое. Посетители харчевни даже не поняли в первое мгновенье, что случилось. Малютка, не вставая со стула, молниеносно выбросил руку. Матрос описал в воздухе плавную траекторию и грохнулся в угол. Он там и остался лежать, пока сочувствующие отливали его водой и пивом.
Фабиан давно присматривался к Малютке, пытался завести с ним разговор, чтобы прощупать, что это за человек, но каждый раз наталкивался на презрительное молчание.
- Славный денек, сеньор. Что прикажете? - любезно спросил Фабиан Зуде, подходя к гостю.
Посетитель лениво шевельнул оттопыренным, походившим на отрезок ливерной колбасы толстым пальцем - Фаб успел изучить привычки бразильца - жест означал, что гость требует свою неизменную бутылку кашасы. Обычно он выпивал не больше двух стаканов, хотя его желудок, наверно, без труда мог вместить целую канистру. Не было похоже, что и пьет он так мало по бедности: денежки у него водились.
- Кажется, сегодня будет веселая ночка, - проговорил Зуде, ставя на стол запотевшую со льда бутылку и показывая глазами на орущих матросов.
- Скоты!
- Еще какие, сеньор! - поспешно согласился Зуде. - В прошлый рейс они до того напились, что пришлось сложить в подвале, как дрова. Бедняга дон Панчо отливал их нашатырным спиртом и обкуривал жжеными тряпками. А на прошлой неделе... - Фабиан Зуде поймал на себе тяжелый взгляд Малютки и поспешил ретироваться. "
Дьявол!" - мысленно ругнулся он. Из всех клиентов харчевни Малютка был единственным, перед которым он, Фаб, робел больше, чем перед полицейским инспектором.
- Фаб, дорогой, хоть стаканчик! - прикладывая трясущиеся руки к сердцу, клянчил истомившийся дон Панчо.
- Отстань!
- Хоть полстаканчика, Фаб, - молил дон Панчо. - Поверь, все внутри горит. Я готов убить кого-нибудь за глоток кашасы...
- Иди, помоги Тому таскать воду.
- Я все сделаю, Фаб, только налей! Душа горит...
Фабиан повернулся к дону Панчо спиной и встретился с тяжелым пристальным взглядом бразильца. Положив свои большие руки на стол, тот в упор смотрел на хозяина харчевни. "Иди сюда", - поманил он пальцем.
Фабиан Зуде снова подошел.
- Говорят, этот парень был когда-то богат? - проговорил бразилец вполголоса, показывая на трясущегося дона Панчо.
- Говорят, сеньор...
- А сейчас?
- Кроме штанов и экземы, ничего не имеет.
- Ну и черт с ним!
Малютка вдруг приблизил губы к самому уху Фабиана Зуде и шепотом сказал:
- Слушай, мокрица, думаешь, я не знаю, какими делишками ты здесь вертишь? Что за теплая компания собирается у тебя по ночам в той комнате?
Беззаботное выражение слетело с лица Фаба, глаза сузились, как створки раковины устрицы при появлении опасности. Он отодвинулся от Малютки и, не спуская с него глаз, попытался сунуть руку в карман.
- Игрушки оставь, - спокойно продолжал Малютка, от которого не ускользнуло это движение Фаба. - Давай подружимся!
- Согласен! Пройдите, сеньор, в ту дверь, - показав глазами в угол, сказал Зуде и отошел к стойке, где слуга еле успевал обслуживать посетителей. Малютка встал, не спеша отправился в соседнюю комнату, оставив на столе недопитую бутылку, в которую давно уже впились вожделенные взоры дона Панчо.
- Ну, выкладывай все свои делишки, старая пивная кружка, - сказал Малютка, когда в комнату вошел Фабиан Зуде.
Для человека, который только что предлагал свою дружбу, начало было не совсем любезным, но Зуде счел необходимым рассмеяться и обратить все в шутку.
- Старая пивная кружка обладает одним бесценным качеством: она уже не стареет. Чем я обязан такой высокой чести?
- Я давно приглядываюсь и замечаю, что ты торгуешь не только разбавленной кашасой.