Ради этого стоило плестись сюда издалека, просиживать долгие часы в ожидании, когда появится управляющий...
И вот появился Хуан - так звали управляющего - низенький широкоплечий толстяк с обрюзгшим безбровым лицом. Все поднялись, замерли, впились в него глазами.
- Работа только для бразильцев, - буркнул он.
Несколько негров и индейцев покорно вышли из толпы. Остальные еще теснее обступили Хуана. Сейчас должно решиться: кто из них сегодня сможет поесть, кого выберут в команду?
Но Хуан решать не спешил. Сердито наморщив лоб, он молча, внимательно разглядывал толпу, прощупывая каждого претендента оценивающим взором. Прошло с четверть часа, когда Хуан наконец снова соизволил открыть рот.
- Играл раньше? Где? - спросил он протиснувшегося вперед Молоса.
- Левым инсайдом "Лафиата"...
Название знаменитой команды вызвало в толпе легкое оживление, все повернули головы к Молосу: ну и враль же этот парень. Молос, чувствуя, что ему не верят, назвал свое имя, а это и вовсе вызвало смех.
- Врать ты горазд. Выходи, посмотрим, каков будешь на поле, - нехотя буркнул Хуан, и Ромади поспешил отделиться от толпы, пока всесильный толстяк не раздумал.
- А ты играл? - Хуан ткнул пальцем следующего претендента.
- Кипером! - отозвался безработный.
- Выходи!
- Ты? - управляющий продолжал высматривать игроков.
- Я не играл, сеньор, но хорошо знаю правила игры. Могу справиться с обязанностями судьи, - заискивающе заглядывая в глаза управляющему, торопливо залопотал долговязый пожилой бразилец.
- Убирайся!
- Я готов попробовать играть левым беком, мне приходилось...
- Отстань!
- Сеньор, вот увидите, я буду очень хорошо играть. Возьмите меня, добрый сеньор... Ого-го, я еще некоторым молодым покажу класс игры, - не отставал долговязый, но даже младенцу было ясно, что изможденный нуждой и болезнями человек не способен играть. Знал это и Хуан. Своим вопросом он вселил в неудачника надежду, чтобы тут же отнять ее.
- Прочь!
Процедура отбора игроков продолжалась. Все теснее сжималось кольцо людей, все большее отчаяние охватывало тех, кого Хуан обходил или не замечал. Уже двадцать один игрок стояли в стороне; недоставало еще одного. Отвергнутые претенденты не спускали глаз с Хуана, затаив надежду, а вдруг... Но Хуан не спешил: так приятно сознавать, что от тебя зависит сделать кого-то из этих голодных оборванцев счастливым. Пусть знают, кто такой Хуан.
Наконец последний игрок отобран. Кольцо людей распалось. Еще несколько минут назад они с плохо скрываемой враждой ревниво следили друг за другом: не окажется ли сосед счастливее. Возьмут его - меньше шансов у тебя. Но сейчас, когда отбор закончился, вражда ушла. Осталась только тайная зависть к счастливчикам - их сейчас покормят - и тоскливые думы о неизвестном будущем.
Хуан отвел игроков на футбольное поле - неровный, со множеством рытвин участок, о назначении которого свидетельствовали лишь ворота, окрашенные в оранжевый цвет. Хуан объяснил порядок матча: два тайма с десятиминутным перерывом. Судьей будет сам хозяин плантации полковник Гарсия. Ну, а о том, что вместо судейского свистка в руках полковника будет пистолет, игроки знали и сами.
Перед матчем на кухне, когда Молос получал обещанный кофе с хлебом, к нему подошел какой-то парень, видимо из здешних рабочих, и шепнул:
- Послушай, ты действительно тот самый Ромади?
- Да.
- Не забывай, друг: сорок бобов побежденному... "
Сорок бобов". Эти слова передавались от игрока к игроку, и каждый, услышав их, поднимал голову, будто становился выше, сильнее.