— Мама? Папа? Где вы? — слабый голос отбился от стен.
— Доктор, она очнулась.
Доун попыталась сесть, но слабость приковала её к постели. Паника пустила корни внутри. Вдруг, родители погибли? Одна мысль о их смерти вводила в ужас!
— Доктор, пульс участился!
— Приведите его в норму! Нам нужно её успокоить!
— Где мама и папа? Где они? Ответьте! — отчаянно просила Доун, пока её окружали незнакомцы.
Ладонь рухнула на её плечо, а мир закружился под аккомпанемент чужого голоса.
— Всё хорошо, малышка. Твои родители в этой комнате рядом с тобой.
Ощущение тяжести руки на другом плече смогло успокоить Доун.
— Я здесь, Доун. Мама рядом.
— Мамочка…»
***
Вновь сон, который Доун предпочла бы оставить в прошлом. Она посмотрела на невредимый ловец снов. Что происходит? Почему она не может перестать думать о том случае? Она помотала головой, заставляя себя встать с кровати. При взгляде на зеркало, Доун невольно провела ладонью по шрамам, обрамляющих лицо. Едва заметные, если не присматриваться. Уйма специалистов оперировали её лицо, после отдав в распоряжение лечебную мазь. Работа давала свои результаты, но шрамы навсегда останутся жгучим воспоминанием.
Выйдя из домика, Доун подумала, что снова прибудет последней. Она надеялась, что это не войдет в привычку. Стоило только мысли уйти, как девушку схватили за кисть и утянули назад. Она знала, что это Скотт — мрачная аура подсказала ей ответ.
— Снова опаздываешь. Почему? — привычный раздраженный вид отпечатался на лице Скотта, когда он задал вопрос. Доун заразилась его настроением. Он сказал, что ему плевать на неё: так почему же он переживает? Её ладонь спокойно выскользнула из его хватки, и девушка прямо посмотрела ему в глаза, в которых отпечаталась усталость.
— Не твое дело.
Он хмыкнул, не размыкая зрительного контакта, от чего Доун словно уменьшалась в размерах.
— Не мое дело, хм! Ты ведешь себя странно, и я знаю, что ты не сможешь притворяться вечно. Ты не настолько сильная.
Доун отступила назад, впиваясь серыми глазами в его раздраженные.
— Я настолько сильна. Я уже долго живу сама по себе.
— Сама по себе?
Доун прикусила губу, поняв, что сболтнула лишнего.
— Не бери в голову, — потрясла она головой. — Я просто знаю, как позаботиться о себе.
— Ага, конечно знаешь.
— Знаю!
— Что ж, ты уже успела заблудиться, пораниться, и даже не смогла помочь тому бурундуку. Отлично справляешься.
Доун захотелось затопать ногами, пусть даже она покажется ребёнком.
— Ты ничего не знаешь обо мне. Почему думаешь, что вправе судить?
— Тогда, расскажи о себе, — он сел на крыльцо, скрещивая руки за шеей.
— Тебе же плевать.
— Лучше, чем маяться от скуки. Соревнование ведь еще не началось.
Доун взглянула на Скотта, прежде чем сесть рядом: её подбородок спрятался в подогнутых коленках, а глаза провожали открывающийся перед ними вид.
— Когда-то я была нормальной.
Первая же реплика удивила Скотта. Чудачка, которая когда-то не была чудачкой? Интригующе, заставляет желать услышать продолжение.
— Сложно поверить. Что произошло?
Доун выдержала паузу — ей не хотелось ворошить былое, но, чтобы избавиться от дальнейших расспросов, она взяла себя в руки.
— Несчастный случай. Страшная авария, в которой я чуть не погибла. Я получила травму головы. Врачи говорили, что я вряд ли выживу, но я смогла. Тогда и пробудилось мое шестое чувство.
— Шестое чувство?
— Раньше у всех людей оно было, но с течением времени они нуждались в нем всё меньше и меньше.
— Ясно, — смог выдавить из себя Скотт, не до конца убежденный. Он кинул взгляд на Лунное сияние, у которой промелькнула искра недовольства. Видимо, она действительно вымоталась до той степени, чтобы испытывать раздражение.
— Это вся твоя реакция, когда люди делятся с тобой переживаниями? — со злостью в глазах спросила Доун.
Скотт кашлянул, запуская в дальний полет камень.
— Никто не хочет делиться со мной своими проблемами. Я не умею сочувствовать, — он почти нервничал из-за её пронизывающего взгляда.
— Знаешь, ты можешь вести себя милее. Твоя аура говорит, что ты внимательный парень.
— Я не внимательный.
— Внимательный. Тебе надо научиться показывать свою иную сторону, — Доун собралась уходить, но Скотт снова обхватил её кисть, притягивая на уровень поручней — их лица были в сантиметре друг от друга.
— Тогда, какая ты? — голос Скотта поднялся до злых ноток. — Как мне поступить?
Доун не могла врать, что сохраняла решимость духа. Скотт никогда не был с ней на столь близком расстоянии — никто не был. Дрожь отплясывала танец по спине от их близости — она пыталась этому противостоять. Скотт разозлился из-за сказанного, пусть даже это была правда. Он не хотел показывать настоящего себя. Он стыдился или боялся настоящих красок своей личности.
— Мы помешали? — голос, по всей видимости, принадлежащий Сэму. Лицо Скотта окрасилось багрянцем: смесь стыда и злости.
— Не помешали! — парень повернулся к Сэму, толкнув его в плечо.
— Так вы поэтому опаздываете по утрам? Из-за своих свиданий? — вмешался Лайтнинг. — Лайтнинг не знал, что странная девчонка влюблена в Скотта.
— Это не так, — смущенно пробормотала Доун с горящими щеками. — Просто что-то прилипло к моему лицу.
— Да, как скажешь, — недоверчиво помотал головой Сэм, прежде чем уйти. Лайтнинг помчался по своим делам, оставляя, выбитых из колеи, Доун и Скотта наедине. Несмотря на бушующее раздражение, Скотт немного успокоился. Он умчался прочь от девушки в направлении ванной, чтобы освежить лицо под струями воды. Когда он видел Доун в подобной близости, в нем просыпалось желание её поцеловать.
Ему нравилось Лунное сияние? Нет! Это безумие. Скотт Филдс не любил никого, кроме Дедули. И, возможно, девочки, которую он встретил в шесть лет, но он не видел её вот уже десять лет. Он даже не помнил, как она выглядит. Это было неважно: Скотт уверен, что узнает её, стоит им встретиться.
Доун… странная. Не в плохом или хорошем смысле — обычная чудачка. Она витает в своем мирке: она и природа. Если бы не знал её, то подумал, что она что-то скрывает. Как будто хочет сбежать от реальности. Удивительно, что Доун считает себя сильной — очевидно, что её эмоции играют с ней злую шутку. Ему всё равно, но видеть Доун расстроенной Скотт не хотел. Никогда.
***
Все удивились задумке Криса — провести состязание ночью. Скотт ненавидел, когда его будят посреди ночи ради глупого соревнования. К тому же его команда выиграла, что идет вразрез с его планами. Впрочем, сегодня никто не отправился домой: всего-то смена Бриком команды. Прекрасно, просто чудесно.
Соревнование не было сложным. Скотт мастерски справлялся с загадками, если бы только чертова акула перестала за ним гоняться. Фанг казался одержимым идеей съесть парня, пусть последний не представлял, что служит причиной. Еще раздражало, что Доун стала первой жертвой пропажи. Конечно, хорошо, что за это его команду оштрафовали, но ему не хотелось, чтобы девушка поранилась. В тайне Скотт пытался понять, где прячут Доун. Как будто он собирался об этом рассказать остальным.
Скотт, выйдя из душа, шел по направлению к собственному домику, но остановился, услышав всхлипы из девичьей хижины. Его глаза округлились, он знал, что Доун единственная владелица «женской стороны». Почему она плачет? И когда его начало это заботить? Нахмурившись, Скотт намеревался продолжить свой путь, но Доун словно тонула в собственных слезах, что не скрылось от слуха парня. Раздраженный фактом, что будет слушать её плач всю ночь, он вошел в комнату девушки, удивив её.
— С-скотт? Что ты здесь делаешь? — спросила Доун, пока он отмечал мокрые дорожки на её щеках. Он знал, что она пыталась сдерживать слёзы. Он приблизился к девушке, нависнув над ней.
— Я услышал, как ты рыдаешь. И мне не хочется слушать твои всхлипы весь остаток ночи, — после сказанного стало совестно, ведь её лицо отобразилось в чувстве вины. К большему возмущению, она навесила улыбку.