Мэтт был испуган. Он не понимал, где находится и какова цель его пребывания в этой комнате, у этого стола. Молодой человек напротив – соблазнительный, как золото, будто протягивает невидимые руки и обхватывает, хватает, держит.
– Я спать, – Доминик затушил своей сигаретой уголёк, прикоснулся рукой, настоящей, к плечу на секунду. – Не сидите долго, мистер Беллами.
Он кивнул.
– Встаём через шесть часов, – послышалось из темноты, и тут осталась только одна искорка. Скрипела бумага с каждым вдохом, дышать дымом и смотреть на тлеющую смерть хорошо.
Эта мысль отрезвила его. Принц будто по наводке потёрся о ногу, и Мэттью встал, чтобы открыть окно. Голову словно промыли изнутри ледяной водой.
Он включил там, в голове, песню и пошёл в душ. Стало ещё более холодно, и внутри, и снаружи. Внутри будто жил неподчиняющийся его уму монстр-неудачник, который боится сам себя. Как в детских мультиках – маленький и встрёпанный, весь грязно зелёный, сжавшийся в комок.
Мэттью никогда не отличался образным мышлением. Он думал словами, слова выстраивали целые высотки, поддерживали друг друга, одна огромная нарастающая конструкция, чудовищная в размерах конструкция. Убрать один кирпичик – разрушить всё.
Потерев глаза, он медленным, неуверенным шагом отправился в темноту, пытаясь вспомнить, где что стоит. Рациональность снова взяла верх, и Мэттью закашлялся – рвалась мокрота вперемешку с соплями. Снова простыл.
Хорошенько прокашлявшись, он представил, что будет наутро, угрюмый, осудил сам себя. Всё нужно делать своевременно. А спать нужно было уже как минимум на протяжении трёх часов.
Он заснул крепко, почти сразу же. Доминик не спал, когда он пришёл – переполз на спину через некоторое время. Это Мэттью всегда чувствовал во сне. Он падал в глубины своего подсознания на этих моментах.
Было в какой-то момент так удобно, под утро. И только потом он заметил, когда Доминик ушёл в душ, виляя задницей (его всегда хорошее с утра настроение частенько раздражало), что этого постельного у него никогда и не было.
Забравшись за шторку к Доминику, он немного подумал и спросил:
– С каких пор вы покупаете постельное?
– Это моё, – он откинул голову, подставляя пахнущие арбузом волосы под упругие струи. Мэттью потянулся за гелем, касаясь локтем горячей кожи. – Купил ещё с мамой, а потом забыл здесь.
– Я его так и не нашёл, – Мэттью позволил себе на секунду обнять горячее тело, а после совсем сдался и положил голову на спину Доминика.
– Нужно было раньше ложиться.
Не найдя в себе сил для колкости, Мэттью снова удивился тому, каким горячим всегда был Доминик (в плане температуры тела, конечно). И усмехнулся. Сказать ему – расцветёт в нахальной улыбке и выдаст что-нибудь глупое, но такое ховардовское.
Поэтому Мэттью молчал и позволял мыть себя, прикрыв глаза. Он даже не заметил, как повернулся лицом к нему Доминик, как водил влажными руками где-то, где это не совсем прилично.
– Никогда не считал вас ленивым человеком, – Доминик улыбался одними губами, когда Мэттью открыл глаза. И застыл. Не смотрел ни на что в особенности, но выпал в другую часть своего мозга.
Доминик почему-то был достаточно мил, чтобы просто обнимать за шею, пока кожа не начала покрываться противными волдырями от переизбытка влаги. Подал чистое полотенце, вымазал всю раковину в креме для бритья, пел в жужжащую щётку, пока чистил зубы, изображал из себя бога, вертя бёдрами.
Ему вовсе не мешало молчание, он находил чем развлечь себя и Мэттью заодно. Посвятив ещё полчаса разговорам о том, что лучше взять с собой, они незаметно для себя самих оказались на диване. Всё-таки дух государственных выходных был целебен для каждого британца в отдельности и всего Королевства в целом.
В конце концов, Доминик затих. Вцепился в горячую кружку пальцами, подсунул ноги под ноги Мэттью.
– Пора собираться, – вдруг счёл нужным сказать Беллами. Десять минут до девяти, уже пора было выдвигаться, чтобы успеть купить билеты.
– Только позвоню.
Мэттью не пришлось даже ничего говорить, чтобы выразить своё недоумение – его бровь метнулась вверх сама собой.
– Знаю, знаю. Просто забыл, с кем не бывает, – бормотал Доминик, вытаскивая из шорт телефон, зачем-то вышел из комнаты. Интересно, сколько раз он вот так заявлялся домой? Редко, но раньше, до того, как мистер Беллами мог его знать.
В состоянии релаксации было как-то некомфортно. Он ждал подвоха, а его не было. Принц прошествовал по столику, мимо горячей кружки Доминика, и прыгнул аккурат на руки.
– Я хотел выпить чаю, юноша, – пробормотал Мэттью. Он не мог ни погладить маленькое чудище, ни поднять руки, чтобы отпить хотя бы немного. Мистер Беллами не любил свой чай горячим, но всё же.
Он закатил глаза, когда Принц начал мурлыкать и тыкать головой в подмышку, там же слюнявя материал почти новой рубашки. Мэттью пожалел, что уже оделся на выход, но убрать с себя кота не было сил.
– Готово, – Доминик явился как спаситель. Он был ещё был в домашнем, в старой голубой рубашке мистера Беллами. Проходя мимо, Доминик одной рукой подхватил кота и повесил его себе на плечо, поглаживая вмиг попытавшееся вырваться создание. Но Доминику было всё равно, чего хотел Принц. Кот тоже не хотел сдаваться, пытался царапать и рвать старый материал, отпихивал лапами, но Доминика это только забавляло.
В итоге, коту всё-таки пришлось лежать на коленях пьющего свой чай Доминика, скосив уши в недовольстве.
– Давайте поедим ещё чего-нибудь, – попросил Доминик.
– Вы ешьте, я не буду.
– Есть нечего.
Пока Доминик не уточнил, Мэттью так и не понял, причём здесь он.
– Можно мне ананасовый салат?
Хмыкнув, мистер Беллами заметил:
– Может, поедем в ресторан, к чёрту Стокпорт?
Доминик пихнул его ногой и поднялся.
– Сделаю бутерброды. А ананасы с собой возьму. Потому что вы собираетесь сделать мне этот салат.
Через полчаса им всё-таки удалось сгрузить пару небольших походных сумок у дивана.
Доминик предлагал взять то одно, то другое, а потом вдруг заткнулся и начал складывать вещи, которые подавал ему Мэттью.
– Надеюсь, Мэри не будет против меня видеть.
– Я предупредил, – Доминик улыбнулся во все зубы. Первый признак катастрофы. Но внутренний параноик видимо слишком уж устал за последние пару месяцев и взял себе отпуск.
Кивнув, Мэттью сел на диван.
– Когда помоете посуду – я вызову такси, – Доминик открыл рот, но Мэттью уточнил раньше: – Тарелка на столе и две кружки на балконе.
Он сел на диван и почесал затылок, вздохнув в лучших традициях. Любимое занятие – отсиживаться дома по праздникам – отменялось. К тому же до него начало доходить кое-что.