Таблетка растворялась медленно, и капитан подгонял процесс, покачивая и потряхивая стакан, внимательно наблюдая, как тает белый кругляш, лежащий на дне. Когда таблетка растворилась, он покрутил стакан, взбалтывая жидкость.
— Что собираешься делать? — спросил Андрей встревоженно.
— Она получит все, что заслужила.
— Все же она женщина, — предупредил Андрей.
Жанна бросила на него злой взгляд. Прошипела презрительно:
— Подумаешь, джентльмен!
— Подержи ей руки, — скомандовал Катрич.
— Нет, — отказался Андрей твердо.
Тогда Катрич подошел к стулу, завел женщине руки за спину и защелкнул на ее запястьях наручники. Жанна приподняла живот, пытаясь вывернуться, но оковы держали надежно. Катрич, нажимая ладонью на лоб, заставил ее закинуть голову. Сдавив пальцами подбородок, принудил открыть рот. Жанна застонала.
— Пей! — приказал Катрич и влил в рот содержимое стакана. Захлебываясь, она проглотила жидкость.
— Вот и ладненько, птичка, — ласково проговорил Катрич. — Сейчас я тебя раскую, и ты у меня начнешь петь. То, что сейчас выпила, ровно через два часа сделает тебя холодной и синей. Еще через час следы химии исчезнут. Тогда мы и вывезем тебя куда-нибудь на бульвар. Положим на скамеечку. Утром найдут красотку очень даже некрасивой. Решат, что погибла на фронте валютного бизнеса от чрезмерной половой натуги. Свезут в морг...
Жанна смотрела на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Должно быть, хотела что-то произнести, но не могла. Из ее горла вырвался только сухой хрип.
Андрей встал, со злостью пнул ногой табурет, и тот откатился по бетонному полу в угол каморки.
— Не ожидал от тебя такого, — сказал он Катричу с отвращением. — Ты обещал, что с ней ничего не случится.
— Сядь! — свирепо одернул капитан. — Не случится, если она по-хорошему расскажет все, о чем я спрошу. Вот...
Он вынул из кармана желтую маленькую таблетку и, держа ее двумя пальцами, продемонстрировал Жанне.
— Выпьет это и будет жить до старости наедине со своей грязной совестью. Если, конечно, не подхватит СПИД...
— Но ты...
— Я тебе обещал, поручик, что горячий утюг ей на филейные части ставить не буду. Мучить ее не собираюсь. Однако, если станет молчать, умрет тихо, даже безболезненно. И главное — по делу. Она не глупая. Знает, за что приходится отвечать.
— Ничего я не знаю! — закричала Жанна.
— Еще как знаешь, голубка! У тебя жил Галустян, перед тем как убили Шаврова?
— Нет! Не знаю никакого Галустяна!..
Катрич вынул из кармана желтую таблетку, бросил ее на пол и растер ногой в порошок. Жанна следила за его действиями широко открытыми, остекленевшими глазами.
— Учти, у меня только пять желтеньких. За каждое слово неправды буду выкидывать по одной. Если ничего не останется — пеняй на себя. Повторяю вопрос: у кого жил Галустян?
— У меня...
— А перед тем как убили полковника?
— Тоже у меня...
— Кто приходил к Галустяну?
— Армяне приходили. Гарик Юзбашьян, Карен Самвелян. Арам. Фамилии не знаю. Адвокат приходил. Золотцев...
— О чем они говорили?
— Откуда мне знать? Они по-армянски ботали.
— Приводили женщин?
Жанна взглянула на него так, словно имела дело с недоумком.
— Неужели я позволю кому-то таскать ко мне домой шлюх?
— Однако ты строгих правил.
Она смолчала.
— Куда они ездили?
— О своих делах мне не сообщали. Я и не лезла.
Катрич вынул из кармана желтую таблетку, подкинул на ладони и швырнул на пол. Старательно раздавил ногой.
— Еще одной меньше, — сказал он. — И учти, Прозрачная, если тебя внезапно вырубит, я не виноват. Ты сама сокращаешь срок жизни. Рези в животе не появились? Значит, подождем. Скоро появятся.
Жанна взглянула на него безумными глазами. Визгливо выкрикнула:
— Они мне ничего не говорили!
— Ори громче, все равно никто не услышит.