Так и не подойдя к своему столу, Поттер под прицелом сотни внимательных глаз пересек Большой Зал и, отворив двери, вышел на улицу. Уж лучше голод, чем все это. Да и, если быть откровенным с собой, сейчас кусок в горло не лез. Гарри с самого начала шел в Большой зал только затем, чтобы убедиться, что все не так страшно, как показалось вчера.
Ну что ж, он убедился. Все еще хуже.
Сидя под деревом у озера, там, где, кажется, еще не так давно помогал ему с заданием для Турнира Невилл, Гарри собирал камушки и, не глядя, отправлял их в воду, не видя и не слыша ничего вокруг себя. Его мысли вновь вернулись туда, на кладбище. Зачем было бороться? Зачем выживать? У него и прежде не было многого, а теперь Гарри лишился всего. Наверное, нечестно так даже думать, вспоминая, что мать пожертвовала своей жизнью ради него, но… Ее не было с ним. Ни ее, ни отца, ни кого-либо еще, кто любил бы его. Он жил той жизнью, которую не пожелал бы никому и которая, на самом-то деле, не стоила борьбы. Какое-то время у него были друзья, они стали для него светом и надеждой, смыслом делать что бы то ни было. Но, судя по тому, как легко усомнились они в нем, как легко поверили в самое страшное, друзьями они тоже ему никогда не были.
У Гарри был крестный, но… Сириус почти не давал о себе знать. Скорее всего, и у него своя жизнь, в котором чужому сироте нет места.
Он вздохнул и бросил в воду еще один камень.
— Гарри?
Поттер вздрогнул от неожиданности и быстро обернулся. Совсем рядом с ним, облокотившись плечом о дерево, стоял Виктор Крам. Видимо, какое-то время он ждал, что Гарри его заметит, но, так и не дождавшись, подал голос сам.
— Виктор… — он впервые говорил с болгарином вот так, один на один, и в первый момент растерялся. — Привет. Я… ох, испытание… Виктор, прости меня за то, что я… что я тебя…
Крам хохотнул и, наклонившись, сильно, но по-дружески хлопнул сбитого с толку гриффиндорца по плечу.
— На мне было Империо. Последнее, что ты должен делать, так это извиняться. Я, кстати, тоже извиняться не намерен. Разве что за то, что вообще позволил кому-то наложить его на себя.
— А кто это был?
— Не знаю, — Крам пожал плечами и, оглядевшись, сел рядом, почти касаясь Гарри. — Считается, что самая нежная нация — это французы, — ни с того ни с сего заявил он, и Поттер удивленно заозирался, опасаясь, что их могут услышать ученики Шармбатона. Но Виктора это, кажется, ничуть не волновало. — Но англичане, на самом деле, ничем не лучше. Только еще и очень консервативны. Они готовы осуждать за одно только знание тёмного проклятья, что уж говорить про само предположение его использования. Сейчас все наши понимают, через что ты на самом деле прошел, а среди своих тебе придется тяжело.
Только теперь, когда Виктор снова упомянул все то, что творится сейчас вокруг Гарри, мальчик понял, с какой радостью и благодарностью отвлекся от собственных мыслей на разговор с болгарином. Как жаль, что так ненадолго. Поттер моментально вспомнил, что ждет его за спиной, в Хогвартсе, и, не в силах справиться с собой, подтянул к себе колени, крепко обхватив их руками и вжимаясь в дерево. Снова захотелось остаться там, на кладбище. Навсегда. Или никогда не выплывать из этого холодного озера, чтобы русалки и водоросли утянули его на дно и подарили тот последний покой, в котором он так нуждается сейчас.
Крам помолчал, а потом, тяжело вздохнув, вновь положил руку на плечо вздрогнувшего от этого прикосновения Поттера.
— У вас странное деление на факультеты, Гарри. По факту, то, что произошло, понимают только ваши слизеринцы, да и то не все. Впрочем, тем, кто не понимает, все равно передается отношение других. Но остальные три четверти школы… Подумай, Гарри, нужно ли оно тебе? Ты сильный маг, раз ушел оттуда живым. И в Дурмстранге тебе помогли бы раскрыть свой потенциал, обучив всем граням магии, а не только тем, которые признают английские ханжи.
— Но… — Гарри встрепенулся, растерянно взглянув на Виктора. — Но разве так можно? Переводиться?
— А почему нет? — тот удивленно пожал плечами. — Ты думаешь, никто никогда за семь лет обучения не переезжал из страны в страну? Или все обязаны были бросать школу? Дурмстранг, Хогвартс и Шармбатон — только малая часть магических школ, которые существуют в мире. И ты не обязан учиться здесь, если не хочешь.
— Но бросить все… Дамблдора, Англию и… — Гарри вовремя прикусил язык, так и не успев договорить о Волдеморте.
Болгарин хмыкнул и неожиданно тепло ему улыбнулся. На самом деле, прежде Гарри считал, что тот просто не должен уметь так улыбаться.
— Я ни в коем случае не уговариваю тебя, Гарри. Я просто говорю, что теперь тебе здесь будет очень тяжело. Ты сильный парень, и твой выбор остаться будет достроен уважения, но я не думаю, что это стоит того. Есть сильные поступки и есть неоправданное упрямство. В Дурмстранге тебе дадут все, что тебе нужно. Просто подумай об этом. И, Гарри, ты настоящий герой, что бы кто тебе не говорил.
Крам в очередной раз похлопал мальчика по спине, еще раз улыбнулся и, поднявшись, ушел, оставив Поттера наедине со своими мыслями. Раньше он и подумать не мог, что можно учиться где-то вне Хогвартса. Бросить Дамблдора, Гермиону, Рона — это было просто невозможно! Но теперь… теперь Гарри и сам не знал, хочет ли он оставаться.
Друзья предали его, Дамблдор ведет какую-то свою игру, а все, что остается самому Гарри, — жить в том кошмаре, в котором он оказался. Стоит ли это того, чтобы бороться?
Позже Гарри еще много думал об этом. Думал, ночуя в таинственной комнате на восьмом этаже, в которой его всегда ждала удобная кровать. Думал, унося вещи из Гриффиндорской Башни под прицелом настороженных и внимательных глаз, до последнего не веря, что никто из друзей не попытается его остановить. Думал, проходя под прицелом полных страха и злобы взглядов в Большом Зале, куда он приходил лишь затем, чтобы взять немного еды и уйти на улицу. Думал, когда давал интервью Рите Скитер, вопреки словам Дамблдора честно рассказывая обо всем, что произошло на кладбище.
А когда пришло время уезжать и Гарри один сидел в дальнем купе последнего вагона, он уже не сомневался, что не хочет возвращаться в Хогвартс в следующем году. Но как он мог бы поехать в Дурмстранг, что нужно, чтобы туда перевестись и где вообще находится школа, он не знал. И уж конечно Поттер никуда не сможет отправиться в одиночку. Даже при том, что Гарри уже был готов бросить все и уехать учиться в далекую, горную школу, фактически осуществить это все еще было невозможно.
И жить с этой на мгновение вспыхнувшей и вновь погасшей надеждой было еще тяжелее.
*
Весь тот кошмар остался далеко позади, и сейчас Гарри любил повторять себе, что все это закалило его. Наверное, он бы просто свихнулся, если бы тем летом его не навестил Сириус. Если бы не увидел, как Поттер живет у Дурслей, если бы Гарри не рыдал у него на груди, рассказывая все, что пережил, и если бы не решился попросить Блэка забрать его в Болгарию. Гарри не особенно верил, что Сириус его послушает, и был просто шокирован, когда тот сразу же начал собирать вещи крестника. Той же ночью они сбежали из дома Дурслей, а в конце недели уже летели на маггловском самолете в Болгарию, чтобы Виктор Крам рассказал Поттеру, как найти тайную школу.
Виктор помог. И найти, и договориться с Каркаровым. Последнего, впрочем, даже долго уговаривать не пришлось. Разве что Сириусу, который битых три часа выбивал себе место преподавателя З.О.Т.И., напирая на родовые знания Блэков и с которым директор Дурмстранга согласился, казалось, только чтобы тот от него отстал. Тем не менее, к вящему удивлению Каркарова, Сириус оказался отменным педагогом, достойным уровня их школы, а Гарри был просто счастлив, что крестный теперь каждый день был рядом с ним.
Сначала было сложно привыкнуть к той дисциплине, которую практиковал Дурмстранг, но стоило только, наконец, принять различия, как все пошло легко. Гарри нравилось в той школе, нравилось учиться, нравилось чувствовать себя частью большого коллектива, не разделенного на факультеты и не омрачненного межфакультетной гонкой. Ученики тут были совсем другие, но вовсе не такие скованные и строгие, какое впечатление они производили в Хогвартсе. Немного грубые, веселые, знающие тысячу и один способ «слинять в самоволку» и не попасться преподавателям. Они все нравились Поттеру намного больше англичан, но и близких друзей он больше не искал, боясь обжечься. Он не чувствовал себя лишившимся чего-то важного. Здесь он хорошо учился, отлично играл в одной из квиддичных команд и даже имел свой вес среди сокурсников. Не из-за того, что был Гарри Поттером, победителем Волдеморта, а потому что был Гарри Блэком, отменным дуэлянтом, связываться с которым было себе дороже. Поттер быстро полюбил свою новую жизнь и ни одного дня не провел, жалея о чем-либо, что осталось в Англии.