Орочимару не торопился. Сперва надо обдумать, какой ответ вызовет меньшее недовольство. Он положил карандаш рядом с нарисованным игрушечным домиком и на полном серьёзе сообщил:
- Вы плохо представляете себе возможности Учихи Итачи.
- А вы?
- Я достаточно долго изучал геномы кланов, ныне существующих и исчезнувших с горизонта. А вы, Данзо-сан? Вы хорошо знаете историю?
- Теперь вы станете упрекать меня в плохих оценках в академии?
- Нет. Это не моё дело – как вы учились. Более того, я уверен, что вы были внимательным учеником и хорошим шиноби-практиком.
- Тогда к чему ваши уклонения?
- Вы слишком увлекаетесь инициативой, - ровно заметил Орочимару, - опираясь только на неё, вы стали слишком часто заглядываться на кланы, которых трогать просто нельзя. Это вы спровоцировали Узумаки Кушину. И вы подтолкнули Намекадзе Минато к посту Хокаге.
- Вам же тоже не по душе его требования, - попытался давить Данзо.
- Я расхожусь в собственных мнениях, - довольно сознался Орочимару. – Я горд за него, потому что он мой ученик. И я опасаюсь, потому что знаю, на что способен Минато.
- И вы признаёте, что он будет помехой.
- Пожалуй, если мы хотим взять девятихвостого под контроль.
- Мы, Орочимару-сан? Я не заметил вашего стремления сотрудничать, когда вы пытались переманить у меня Учиху Итачи.
Орочимару промолчал. Снова подбирал слова. Снова радикальные заявления Данзо заставляли его проигрывать различные вариации разговора.
- Забудьте о нём, - не дождавшись ответа, Данзо сам заговорил. – Если вы так внимательно за ним следите, то заметили, как изменились его психические показатели. Я не допущу его нестабильности. А вы – стремитесь разрушить мои достижения. И кто из нас рассчитывает подмять под себя побольше?
- Учиха Итачи стабилен, - возразил Орочимару терпеливо. – Немного давления может являться и проверкой. Вы отлично это знаете.
- Значит, вы признаёте, что имеете на него виды? Попробуйте его по-настоящему тронуть – и я в долгу не останусь.
Хрупкий союз грозил рухнуть стеклянными осколками.
- Давайте мыслить логически, Данзо-сан. Что лучше для самого Итачи? Что лучше для Конохи?
- Шаринган всегда был предназначен для боя. Много ли Учиха-медиков вы знаете? Их профессия – битва, - отрезал Данзо. – Это вы забываете историю. И вы точно так же ищете оправдания для себя, так как не можете контролировать всю Коноху.
- Мы контролируем её.
- Не вы, Орочимару-сан. Все мы.
- Ваши обвинения справедливы для нас обоих, - частично переадресовал Орочимару. – Дайте мне только шанс раскрыть потенциал Учихи Итачи.
- Ни шанса, Орочимару-сан. Я сделаю это для самого Итачи. И тогда он сделает сильнее АНБУ. Он сделает сильнее всю страну Огня. Если он вытянет свою роль, за ним пойдут и те шиноби, которые перестали верить в чакру.
- Вы уже сейчас расписываете его как героя. Вы так хотите видеть его величие? А что тогда станет с вами?
- С вами, Орочимару-сан, если вы не понимаете элементарных вещей. Я не стремлюсь ставить ему памятники при жизни. Я хочу восстановить силу страны Огня. Такой, какой она была несколько веков назад. Чтобы каждый отряд был разрушительным, чтобы никто не хотел связываться ними. А для этого в АНБУ необходима не только грубая сила, но и мозги.
- Вы хотите использовать его в целях пробуждения шиноби… - повторил его мысль Орочимару, - но вы забываете, что сила порождает новую силу. На действие всегда находится противодействие. И чем больше силы, тем больше хочется её использовать. Разве не от этого мы пришли со времён, когда земля покрывалась войнами, следующими практически друг за другом?
- Никто не хочет оставлять тёпленьких местечек и десять раз подумают, прежде чем срываться в квесты, - нетерпение в голосе Данзо. – Не переворачивайте всё с ног на голову. Я не отдам вам Учиху Итачи – и точка. Хватит его рассматривать под разными углами.
- А если он сам подаст в отставку? Разве вы сумеете удержать его?
- Стандартные пять лет, Орочимару-сан, - подчеркнул Данзо. – Он должен прослужить, минимум, пять лет. Иначе он станет дезертиром. Не думаю, чтобы он хотел клейма до конца жизни, которое может отразиться и на всём его клане.
- Вы пытаетесь остановить меня, угрожая ему? Почему меня должно волновать чистое имя клана Учиха?
- А разве не вы взялись защищать их права? Вы же без раздумий пожертвуете любым из них, если увидите в его уничтожении большое благо для всей Конохи.
- Как и вы, Данзо-сан… - напомнил Орочимару и оборвал речь.
Больше он ничего не сказал, положил трубку, ибо спорить стало бесполезно с того момента, как Данзо заявил о своём намерении стоять за Итачи до конца. Теперь, даже если Итачи и согласится испытать свой шаринган на совершенно новом для его клана поприще, Данзо в стороне не останется. Его терпению, похоже, пришёл конец даже раньше, чем думалось вначале.
Обычно Итачи только смотрел. Именно этого требовал от него Данзо. Пока – смотреть. Отчёты постепенно обрастали подробностями, но никогда не затрагивали личного. Кушина не возражала. Часто молча скользила по нему взглядом и улыбалась редко. Она мирилась. Наверно, только ради Итачи мирилась, от чего становилось неуютно. Итачи чувствовал себя в долгу и ничего не мог изменить.
Потом Кушина остановила тренировку. Одним жестом заставила девятихвостого подождать. Наверно, Итачи мог бы так же с помощью шарингана. Наверно, и Кушина догадалась о его мыслях. Тогда он впервые, под её надзором, встал против Наруто. Не видел перед собой ни демона, ни смешанного сознания, ни алого блеска его бесчувственных глаз. Наруто рычал, но это был Наруто. Он ярился от смены противника. И в ту минуту Итачи по-настоящему ощутил глубину его ненависти. И что мог сделать демон с Саске, оставшись в первый же день с ним наедине. Тогда всё выглядело проще. Тогда Итачи ещё не углубился в изучение биджу. Тогда Кушина не заваливала его теорией, припоминая многочисленных предков и родственников, чем-то выделившихся. Всё только о девятихвостом.
Итачи было грустно, что она больше не видела в нём доброго соседа. Но он в полной мере осознавал, что она приняла его как ученика-шиноби. Наверно, так и должно отличаться отношение. Никаких поблажек и лишних улыбок. После тренировок они все трое всегда шли пить какао и разговаривали ни о чём. И Наруто оставался шумным и улыбался за всех, словно не замечая неловкости между Итачи и своей матерью. Или сам таким образом прятался от неловкости. Это была его первая маска – беззаботный весельчак.
- Контролируй! – неожиданно громко выпалил Итачи. Голос прокатился по всему полигону, ударился о стены и вернулся, смешавшись с пламенем оранжевой чакры. Наруто не слушал. Его окутывал кокон, он скалился. В такие минуты Кушина всегда была рядом. Сперва сама останавливала девятихвостого, поначалу жёстко давя чакрой, потом позволила делать это Итачи. Он не сразу начал относиться серьёзно, думал, это всего лишь попытка. И не сразу заставил себя оценить по достоинству силу демона. Он отчётливо помнил фразу-приказ Кушины:
- Шаринган тебе на что?
В ту же секунду он понял, что помощи не дождётся. И в ту же секунду атаковал. Атаковал Наруто. Вывалил на него все клановые техники и завершил Цукиёми, пока ещё не таким устойчивым. Не выбрал виртуального полигона, на котором удобнее сражаться. Испробовал множество из них, пока не вернулся к открытой пустоши с загнутыми вверх краями. Так он мог видеть противника и был готов принять удар с любой стороны. Кьюби не атаковал. Итачи не знал, почему медлят они оба. И никогда не обсуждал с Кушиной, пользовался её молчанием. Когда Наруто, иссушенный морально после одной из сильнейших техник Итачи, сгибался пополам или падал на корточки возле стены, закидывал голову назад и шумно дышал, Кушина уходила. И Итачи долго не мог решиться подойти. Ещё дольше не осмеливался обнять.
У Итачи никогда не было настолько сурового наставника.