— В общем, — сдавшись, продолжил Поттер, как вдруг в предплечье ему вцепились сильные когти. Он явно не собирался нежничать. Гарри усмехнулся и перевёл удивлённый взгляд на феникса, но тот, отвернувшись, словно Гарри был уже решённым вопросом, и не обращая более на него внимания, смотрел только на Геллерта. Тот тоже не мигая рассматривал феникса.
— А это… — начал было Гарри, но феникс, сделав, по-видимому, целью своей жизни во что бы то ни стало выбесить одного конкретного Гарри Поттера, взлетел высоко, под самый потолок, и, пролетев несколько кругов, мягко спланировал и уселся на плечо Гриндевальда. Ну… с хозяевами они, похоже, разобрались. — Это Блэкфайр. Они ваши… если вы не против, конечно.
— Гарри… — Альбус запнулся, явно не зная, что сказать. Поттер усмехнулся. Не часто на его памяти Дамблдор не мог подобрать нужных слов.
— Нет, вы не понимаете, — он покачал головой. — Они должны быть у вас. Просто должны.
— Нет, это ты не понимаешь, — упрямо заявил Ал. — Это же… фениксы…
— Он что, правда чёрный? — прервал его недоверчивый голос Геллерта. Он косился на сидевшего на его плече и чувствовавшего себя там вполне комфортно Блэкфайра. Гарри не смог сдержать улыбку. Он сумел удивить Геллерта Гриндевальда? Ну, тогда можно было считать, что жизнь прошла не зря.
— Да, — фыркнул он и скрестил руки на груди. — Он правда чёрный, а вовсе не покрашенный.
— Никогда не слышал о чёрных, — с сомнением протянул Геллерт.
— А теперь увидел и даже потрогал.
Теперь и Гриндевальд не знал, что сказать. Просто двойной джекпот.
Заметив краем глаза движение, Гарри снова обернулся к Алу, но успел заметить лишь размытую фигуру и услышать недовольное возмущённое курлыканье Фоукса, и в следующее мгновение почувствовал тепло губ Ала на своих губах. Поддавшись, он разомкнул губы, позволяя языку Альбуса проникнуть внутрь. Необъяснимое чувство лёгкости и эйфории охватило его, и все проблемы, а вместе с ними и весь мир показались слишком маленькими, чтобы тратить на них время, которое можно было провести с куда как большей пользой и удовольствием. Альбус отстранился, тяжело дыша, и скользнул большим пальцем по покрасневшим губам Гарри.
— Ты удивительный, я уже говорил? — выдохнул он, хитро улыбнувшись и прищурившись.
— М-м, нет, не припоминаю, — блаженно прикрыв глаза, откликнулся он.
— Ты удивительный.
Распахнув глаза, Гарри встретился взглядом с взглядом Ала. И если бы он уже не был влюблён, то непременно влюбился бы прямо сейчас. Неловко заёрзав от собственных мыслей, Гарри нервно облизал губы и бросил мимолётный взгляд на Гриндевальда. Только сейчас он осознал, как, должно быть, неловко это выглядело. Но Геллерт лишь кивнул и, поглаживая Блэкфайра, ехидно добавил:
— И просто невероятно странный.
Гарри нахмурился. Чего это он странный?
— Лер имеет в виду, — Ал успокаивающе положил ладонь ему на плечо, — что ты особенный, первый, пожалуй, кто так сильно цепляет его живое, — последнее уже было ехидным уколом в сторону Гриндевальда.
— Ну конечно, — фыркнув, проворчал тот. — Не каждый может увести у меня любимого человека, — заметив, как потемнело лицо Гарри, Геллерт поспешно добавил: — Шучу, шучу, расслабься, Гарри, — он усмехнулся, но вдруг взгляд его на что-то наткнулся, и Гриндевальд вновь стал серьёзен. — Что это? Откуда она у тебя?
Гарри проследил за его взглядом. Цветок в кармане рубашки, который ему дал Марк. Хм, странно. Что такого было в этом цветке, что Геллерт так напрягся? Достав цветок, он покрутил его в пальцах. Обыкновенная роза, каких на свете множество.
— Позволь мне?.. — Геллерт протянул руку. Подозрительно вежливо, страшно терпеливо. Пожав плечами, он протянул ему цветок. Для него никогда не станет возможным понять их, Дамблдора и Гриндевальда, но… разве не в этом была одна из самых потрясающих их черт? Бесила, конечно, невероятно, но была весьма забавной.
Несколько долгих минут Геллерт рассматривал розу то под одним углом, то под другим, опасливо держа только лишь кончиками пальцев, будто то была ядовитая змея.
— Посмотри, Ал, — наконец, подал он голос.
Альбус, до этого напряжённо следивший за его действиями, приблизился, всматриваясь розу.
— Гарри, — окликнул он и мягко задал тот же вопрос, что ранее до него задал и Геллерт. — Гарри, откуда она у тебя?
— Подарил… один мужчина, Марк.
Теперь Гарри и сам видел, в чём было дело. Видел то, что смутно волновало его всё это время, крутясь навязчивой мыслью на задворках сознания.
Роза была коричневая, совсем как розы профессора Райне.
*
Гарри второпях влетел на кухню. Он проспал. Он опаздывал. Мерлин, почему всё снова шло через то, через что идти не должно было?
— Доброе утро, — бросил он на ходу стоявшему прислонясь к столу Геллерту.
Гриндевальд кивнул и скрестил руки на груди, не двигаясь с места. И находясь прямо на пути к крепкому чаю, который помог бы Поттеру собраться с мыслями и сконцентрироваться. Гарри сделал шаг в сторону, чтобы попытаться дотянуться до чайника, Геллерт последовал за ним. Терпеливо улыбнувшись, Поттер шагнул в другую сторону, и снова Гриндевальд шагнул следом.
— Не мог бы ты отойти? — раздражённо бросил Гарри. — Прости, Геллерт, но сейчас не лучшее время для насмешек.
— Я и не собирался, — удивлённо изогнув брови, заметил Геллерт. Обернувшись, он взял из-за спины чашку и протянул её Гарри. Взяв чашку за бока, Поттер принюхался. Руки обжигало, от тёмной жидкости поднимался дымок, но пахло просто невероятно.
— Спасибо, — благодарно кивнул он.
— Нет, — прервал его Геллерт. — Это я должен поблагодарить тебя. За Блэкфайра. Я тот ещё ублюдок, но ты правда просто выводишь меня из равновесия. Своими поступками, своими словами, самим собой…
— Ого, — хмыкнул Гарри.
Геллерт замолчал и поджал губы.
— Что? — ровным голосом спросил он, состроив каменное лицо. — Ну же, давай, скажи ещё что-нибудь такое, что снова заведёт меня в тупик.
— Да нет, ничего такого, — насмешливо дёрнул плечом Гарри. — Просто сейчас ты сказал по существу чуть ли не больше, чем за всё время нашего знакомства.
— Неправда, — фыркнул Гриндевальд. — Я говорю много и интересно.
— Да, конечно, может быть, так оно и есть, — сморщив нос, протянул Поттер и, сделав внушительный глоток, встряхнулся. То ли чай действительно бодрил, то ли просто кипяток обжигал, но постепенно ясность ума и чёткость действий возвращались новым притоком сил и энергии. — Но мне, увы, в этом удостовериться пока не удалось.
— Ну, — усмехнулся Геллерт, — жизнь длинна, и время ещё есть на… всё, в сущности.
— Звучит многообещающе.
— Спасибо, Гарри, — очень серьёзно проговорил Геллерт. — Он правда великолепен, и я даже представить не мог себе, что…
— Спасибо, Геллерт, — оборвал его Гарри. — За чай и терпение.
Он поставил чашку на стол и потянулся. Настроение возвращалось, что не исключало того факта, что он всё ещё опаздывал.
— А теперь мне пора, — заглянув в тёмно-серые, как графит, глаза Гриндевальда, Гарри неловко улыбнулся от того, какой взгляд послужил ему ответом.
— Я тебя провожу.
Гарри недоверчиво приподнял брови. Он что, шутил?
— Должен же я увидеть то ужасное место, где ты проводишь лучшую часть своей жизни, — прищурившись, вежливо объяснил Геллерт.
Недоумение охватило Гарри. Зачем Гриндевальду это? Что он собирался делать? Что у него было на уме? И стоило ли ему, Гарри, этого опасаться?
— Ну ладно, — всё ещё опасливо согласился он. — Тогда нам нужно поспешить, — Гарри протянул Геллерту руку. — Держись.
— Надеюсь, нас не расщепит, — с сомнением протянул тот, но тем не менее крепко ухватился за его ладонь.
— Надейся, — криво усмехнулся Поттер и, закрыв глаза, аппарировал, утягивая за собой и Геллерта.
Кафе предстало перед ними во всей своей прежней красе. Вчерашнее убранство исчезло, как и любые напоминания о том, что вообще что-либо имело здесь место быть. Геллерт, казалось, был несколько иного мнения: об этом говорило буквально всё, начиная от прищуренных глаз и заканчивая заложенными за спину руками.