Снарт скинул его с себя и, пошатываясь, поднялся на ноги. Он вытирал кровь с лица рукавом и еле слышно матерился сквозь зубы. Барри видел, как дрожат его руки, пока он шел к двери, где застыли пораженные Уэсты. С тихим стоном боли Лен нагнулся, поднял куртку и, так и не оглянувшись, вышел из дома.
Мысленно Барри рвался за ним, кричал и рыдал, но внешне даже не моргал. Опустошение. Ни одной мысли. Сплошная тишина - и в голове, и в доме вокруг. Осознание произошедшего навалилось железобетонной плитой прямо на душу и давит так, что под этим весом Барри плавно проваливается в Ад.
========== Попытка - не пытка. ==========
Лен шел по улице и не видел ничего вокруг. Ему казалось, что у него осыпается позвоночник, и каждая упавшая косточка впивается изнутри в плоть, вызывая невероятные мучения. Особенно больно было где-то в районе солнечного сплетения, так что Лену хотелось обхватить себя руками и сжать бока крепко-крепко, стягивая края образовывающейся раны.
Он всегда думал, что Барри хороший. Барри - герой. Он в принципе обязан давать людям шанс объясниться, обязан помогать, слушать…но, видимо, это срабатывало со всеми, кроме Лена. Ведь Аллен сам говорил, что для него Лен - особенный.
Снарт размышлял, за что он получил то, что получил. Он что, раньше не воровал? Воровал. И Барри никогда не бил его. Останавливал, провоцировал на ошибки, хитрил…но не избивал. Он что, кого-то убил? Не убил. И Барри не в чем было упрекнуть его - все пункты соглашения были выполнены, все люди целы.
Да, возможно он слегка перегнул палку с обличением пороков героя Централ Сити, но его можно понять. У Лена по жизни были, мягко говоря, социальные трудности. Он не умел открываться людям, доверять и говорить правильные слова. Барри это знал, но ждал от него чего-то похожего на поведение Айрис или любого другого нормального человека. Лен не мог ему этого дать.
Лен был сломан. Давно и безнадежно. Он не был приспособлен к нормальным отношениям, когда двое говорят друг с другом, когда делятся чувствами, не боясь быть не понятыми. Он скрывал слишком многое. Куда лучше было бы рассказать Барри все давным давно, сразу, как только зачатки плана образовались в его голове. Может быть, пришлось бы добавить пару пунктов в Соглашение… Но он не сделал этого. И теперь пожинает плоды.
Люди на улицах шарахались от него, запачканного своей и чужой кровью. Он не мог даже завалиться в бар и напиться до беспамятства, потому что технически ему еще и двадцати не было, никто не продаст ему алкоголь. Мелькнула мысль как можно скорее съехать из дома Уэстов. Впрочем, в этом был свой риск. С этих блюстителей закона станется объявить его в розыск и вернуть домой. Хотя непонятно, кому он там теперь нужен.
Лен зло пнул ближайший мусорный бак и поморщился от боли. Видимо, синяков на нем появилось много. Скрыть бы от Лизы. А то вендетта его сестры испортит те жалкие крохи, которые остались от их отношений с Флэшем. Если они вообще остались.
Он пришел в конспиративную квартиру, когда там был только Мик. Напарник кинул на него беглый взгляд из-за телевизора, и тут же уставился снова, более пристально и чуть нахмурившись. Он напрягся и чуть привстал с дивана.
- Не дергайся, я в норме, - хрипло бросил ему Лен. Интересно, как же он выглядел, если уж даже Мик проникся.
Лен прошлепал в ванную и заперся, осторожно стягивая с себя одежду. Оставшись нагим, он подошел к маленькому, поцарапанному зеркалу. Тот еще видок. Весь бледный, под глазами черные круги, веки красные, сосуды полопались от сдерживаемых слез. На правой скуле наливается фингал - к завтрашнему дню будет вся фиолетовая. На шее - отпечатки ладони, как ошейник. По ребрам и плечам - россыпь синяков.
Он стоял и смотрел на свое отражение несколько долгих минут. Он заслужил. Он заслужил еще более серьезную взбучку. Он и сам выбил бы из себя всю дурь, всю глупость, весь страх и всю нерешительность. Барри должен был выслушать его. И он бы выслушал, если бы Лен хоть что-нибудь говорил.
Что ж, он попробует еще раз. Как только будет в состоянии без содрогания вспоминать ярость в ореховых глазах, так сразу пойдет к Барри и заставит его выслушать. Пусть даже после этого они развалятся на куски окончательно.
Тихо вздохнув, Лен залез под горячие струи. Душ - то что нужно сейчас больше всего. В душе непонятно, какие капли текут по щекам - водопроводные или соленые.
Барри сидел на полу. Он пропустил момент, когда подошел Джо и присел рядом на корточки. Отчим внимательно, критически оглядел его, и покачав головой, с тяжелым вздохом поднялся на ноги и ушел на кухню.
Айрис тоже присела рядом. Она протянула руку и стерла из-под носа Барри струйку крови. Нос уже начал срастаться криво, и Аллен, мало анализируя свои действия, сломал его заново, даже не почувствовав боли. Айрис вздрогнула и попыталась поймать взгляд своего названного брата, но тот упорно отводил глаза.
Он встал. На мгновение закружилась голова, и к горлу подкатилась тошнота. Правда, он не был уверен, это от физического увечья, или от отвращения к себе. Он медленно прошел к дивану и сел.
Джо принес мокрое полотенце, молча протянул его Барри и ушел к себе. Аллен принялся безучастно стирать с лица кровь. Он чувствовал, как щиплют, заживая, порезы на руке и как рассасываются синяки, оставленные Леном. Правая рука дрожала, фантомно чувствуя под пальцами горячие, бьющиеся вены и подергивающийся кадык. Барри хотелось побиться головой об стену или убежать на северный полюс.
Он был близок к тому, чтобы начать себя ненавидеть. Он даже слова не дал Снарту сказать. Ведь тот попытался объяснить, что им движет, но Барри был так зациклен на собственных переживаниях, что даже не обратил на это внимания. И правда - эгоист. Фиговый из него герой, если он сам себя не удержал от ошибки. Нельзя было….так.
Леонард всегда был таким, какой есть сейчас, если не хуже. Не год, не два, не десять, не двадцать. Всегда. Барри не имел никакого права давить на него. Он понимал, что Снарт и так идет на небывалые уступки, практически слушается его, корректирует свои действия в соответствии с его пожеланиями. Ведь что ему стоило наплевать на соглашение, на задушевные разговоры, на секс, на общее будущее и просто сделать все так, как он привык? Убить всех, кто стоит на пути, забрать вещи и свалить в закат? Но ведь он не сделал этого, он вернулся…значит, ему было что сказать. А Барри накинулся на него с кулаками.
Аллен чувствовал, как задрожала нижняя губа. Он попытался остановить гримасу, появляющуюся на его лице, но каждая мысль будто плавила его лицо, опуская мышцы вниз, стягивая и искажая их.
Он вытащил из кармана мобильный. Экран треснул - видимо, Снарт попал по нему ногой - но сам аппарат работал. Трясущимися пальцами Барри набрал номер Лена. Нет ответа. Он сделал это еще раз. Прождал пять гудков. Тишина. И еще раз. И еще. Снарт не брал трубку.
Барри казалось, что в его голове бурят нефтяную скважину. Тупая, пульсирующая боль разрывала виски. Но это было ничто по сравнению с тем, как болело сердце. Он сгорбился и уткнулся лицом в колени.
Его взгляд упал на смуглые ноги в балетках. Оказывается, Айрис все это время сидела в соседнем кресле. Молча. Что тревожило. Он осторожно и медленно, чтоб не вызвать новый приступ тошноты, перевел взгляд на её лицо.
Выражение лица девушки не было сочувствующим, или скептическим, или удовлетворенным. Оно было непонимающим и самую капельку негодующим. Примерно так она смотрела, когда Барри впервые подрался в средней школе. Как будто не могла поверить, что он был таким дураком и не смог решить спор словами.
- Я тебя не узнаю, - проговорила она, - Тот Барри, с которым я выросла, никогда не обидел бы близкого человека. Ты даже под влиянием Биволо не позволял себе такого. Снарт превращает тебя в кого-то чужого…
- Нет, он не при чем. Это все я. Я сам виноват. Я такой и есть - эгоистичный, трусливый и слабый. Он прав. Да он, черт возьми, всегда прав… - сокрушенно прошептал Барри.