Ему казалось, что он был в гостиной дома Уэстов, и готовился встретить Барри с работы. Он был в одном нижнем белье, прямо как перед тем, как уснул, и предвкушал горячие приветствия. Но за окном все темнело, а Барри все не приходил. За пару секунд прошла пара часов. Комната все больше погружалась во мрак, а воздух в ней будто затвердевал, оказываясь куда более плотным, чем положено воздуху, и Лен увязал в нем, как муха в смоле. Атмосфера ожидания становилась все более тревожной.
Вот наконец в двери оглушительно щелкнул замок и…Барри ввалился в прихожую спиной вперед. На нем буквально висела Айрис, яростно впившаяся в его губы, обхватившая его шею так, будто хотела задушить. Аллен, не глядя, скинул свою куртку на пол, и, наступая на неё, буквально втащил Айрис в дом. В течение еще секунды (Лен даже не заметил конкретных действий, вещи просто исчезли и все) девушка избавилась от пальто, блузки и юбки и теперь прижималась к Барри одними кружевами, да так тесно, как в жизни вряд ли было возможно. Руки Барри оглаживали её изгибы, путались в резинках и вплетались в волосы. Она в ответ облизывала его шею, покусывала ушную раковину, а сама не отрывала острого взгляда от Лена, так и замершего в паре метров от них. Её глаза были полностью черными, без белка и бликов, и в них плясало маниакальное торжество.
К горлу Снарта подкатывала тошнота. Он не отрываясь смотрел на любимый стриженный затылок и боялся, что Барри обернется, и его лицо окажется таким же злым и насмехающимся. Это его добьет. Он и так был близок к тому, чтобы рассыпаться на мельчайшие осколки от того, что Барри предпочел ему…её.
Мысленно твердя себе, что это всего лишь сон, что это не по-настоящему, Лен, сделав колоссальное усилие, отвернулся. Вместо кухни, примыкающей к гостиной, был вход на склад, который облюбовали Негодяи. Они всем составом стояли в темном проеме, где раньше была стена в старомодных обоях и милых фотографиях, (даже Мардон присутствовал чуть позади всех) и с осуждением смотрели на полуголого подростка перед собой.
Вперед вышел Хартли. Его выражение лица было куда жестче, чем Лен привык, и все черты словно заострились. Голос был пронзителен и ввинчивался в мозг, как сверло:
- Ты жалок, Лен. Так мал и так жалок. Я так устал возиться с тобой, как с ребенком. Ты совершаешь глупые ошибки и тащишь всех нас за собой.
За ним показался Мик. Он был гораздо крупнее и мощнее своей и так не маленькой реальной версии, и будто возвышался над Леном на несколько метров. В его глазах плясали языки пламени, а голос был подобен шипению лавы:
- Ты больше не тот Капитан Холод, за которым я готов был идти. Ты размякший сентиментальный сосунок. Да к тому же неудачник, каких поискать. Ты грабил банки на миллионы долларов, держал в кулаке весь преступный мир Централ-Сити, и не смог справиться всего лишь с мальчишкой-Флэшем.
Из тени появилась Лиза. Она была так холодна, так…незнакома, что Лену впервые стало действительно страшно. В чертах Лизы сквозили черты их отца, и эмоции, которые тот испытывал, при взгляде на своих детей:
- Ты не достоин быть мои братом, Ленни. Ты так подвел всех нас. Ты меня подвел, если уж на чистоту. И раз уж даже он отказался от тебя, зачем ты тогда мне?
И Мардон позади них захохотал.
За спиной Лен слышал страстные стоны Барри, перемешивающиеся с голосом Айрис и характерными звуками трения двух тел, и не хотел знать, что там происходит. Впрочем, он знал. Он видел отражение происходящего в зрачках каждого члена своей бывшей команды.
Воображаемый дом Уэстов начал дрожать, и Лена начало трясти вместе с ним. С потолка сыпалась штукатурка, со стен отходили обои, разбился телевизор, упав с тумбочки, звякнули, выпадая из окон, стекла. Леонард понимал, что надо бежать из этого места, подальше от разрушений, презрения, насмешек и собственного стыда, но, как всегда происходит в самых жутких кошмарах, не мог даже пальцем пошевелить, не то, что сдвинуться с места. Тело не слушалось его, и в груди нарастала абсолютная паника, заставляя его судорожно хватать ртом воздух.
Пол перед ним разверзся. В образовавшейся трещине виднелся огонь и непроницаемая тьма вокруг. И оттуда послышался голос, самый ненавистный из всех. Тот, который Лен всеми силами старался забыть и надеялся никогда больше не услышать. Голос Льюиса Снарта.
- Разве ты не знал, пацан, что содомия это смертный грех? Не знал, что в тюрьме такие как ты не живут дольше недели? Не знал, что такой позор можно смыть лишь кровью? Ты разочаровал меня, сынок, и пришло время преподать тебе последний урок. Самое время тебе спуститься ко мне. В аду все такое же красно-золотое, как ты любишь.
И с этими словами земля под ногами у Леонарда рассыпалась в пыль, и он ощутил ужас свободного падения в черную безысходность.
В тот момент, когда должно было произойти столкновение с камнями на дне, он проснулся, резко сев на кровати.
- Эй, эй, Ленни, все хорошо, тише, эй, - забормотал разбуженный Барри, подтягиваясь на руках и садясь рядом с подрагивающим Снартом.
Он приобнял его одной рукой, поглаживая по плечу, и постарался заглянуть в покрасневшие глаза.
Внутри Лен дрожал куда сильнее, чем снаружи, и с трудом мог дышать. В душной комнате было так темно, так темно, как в той бездне… Он же упал, он прямо сейчас падает… Нигде нет света… Никого нет, кроме него самого и окружающего его кошмара. Лен содрогнулся и издал что-то похожее на всхлип, безумно вцепившись в успокаивающие его руки.
Барри слегка вывернулся и включил ночник. Мрак слегка отступил, и Снарт судорожно вздохнул, выпрямляясь. Он огляделся. На полу валялась одежда вперемешку с комиксами, на столе кипа отчетов и ноутбук. Он дома. Это просто сон. Он в безопасности, с Барри. Он поднял глаза на Аллена, в надежде на успокаивающие слова и, возможно, ободряющий поцелуй, но….
Отчаянный крик застрял у него в горле, вырываясь наружу невнятными хрипами. Глаза Барри были черными. Полностью черными, как он и боялся, а лицо искривилось в той самой усмешке, превращая родные черты в отвратительную маску.
Лен дернулся, но Барри, чьи руки вдруг показались ему ледяными, держал его крепко, как в тисках. Когда он начал говорить, в уголке его рта запузырилось что-то темное и вязкое:
- Ну здравствуй, kiddo. Посмотри, что ты со мной сделал. Зачем ты притащил меня за собой в Ад? Я был героем и не заслуживал этого. А ты испортил меня. Ты же всегда портишь все, к чему прикасаешься. А я научился не просто портить, а уничтожать. И я сделаю это с тобой. Давай же, ты же этого хотел? Дай мне прикоснуться к тебе…
И это существо, когда-то бывшее Барри, приблизило к Лену свое лицо. Оно оплетало его, запутывало и покрывало черной жижей. Снарт не выдержал и закричал.
Барри мгновенно проснулся, потому что Лен начал брыкаться во сне так, что зарядил ему локтем в скулу и коленом по бедру. Он стонал и шептал что-то неразборчивое, а из под закрытых век катились слезы. Аллен пытался разбудить его, но ничего не получалось. Он пару раз хлестнул его по щекам, но это не принесло результата. Тогда он схватил с прикроватной тумбочки стакан и выплеснул из него воду Лену в лицо. Тот наконец распахнул глаза, и Барри увидел в них первобытный, ничем не прикрытый ужас.
Как только взгляд Снарта стал более осмысленным и остановился на Барри, он вновь стал отбиваться и выворачиваться, хрипя, что это неправда, что он так не хочет и сплошное нет-нет-нет. Аллен снова получил в скулу и даже по уху, пока не обхватил лицо Леонарда руками и не заставил его посмотреть себе в глаза.
Парнишка задыхался. Барри мгновенно определил паническую атаку и постарался помочь. Он говорил спокойным, размеренным голосом, призывал Лена успокоиться, очень медленно дышал вместе и ним, убеждал, что все позади и теперь он в безопасности. Он старался не упускать блуждающего взгляда голубых глаз напротив, он говорил и говорил, держа Снарта в руках, пока тот не перестал трястись.