Юра чуть не выронил свой стакан, за который схватился сразу же, едва Отабек начал говорить. Юри сидел, утирая пальцами под глазами. Витя сиял, как монетка в 500 иен. Тишина длилась секунды две, а потом холл токийского отеля просто взорвался аплодисментами и радостными криками. Громче всех кричали китайцы, которые, Юра был уверен, ни черта на межгалактическом не поняли.
И хорошо. Это было их, касалось только их, принадлежало им безраздельно.
— Вам спасибо, дорогие друзья! — проморгавшись, сказал растроганный Юри, когда все выпили кто кофе, кто чай, кто сакэ (здравствуйте, китайцы, думал Юра, наблюдая за делегацией в конце стола) за этот прекрасный тост. — Вы тоже сделали это время незабываемым.
Юра, хлебнув зеленого чая, которого ему навела из темно-зеленого порошка пожилая японка, приговаривая “маття”, повернулся к Отабеку и незаметно под столом нашел и сжал его руку.
— Круче и не скажешь. Ты охуенный, ты знаешь это?
— Спасибо, Юра, ты тоже, — усмехнулся Отабек, переворачивая ладонь и переплетая их пальцы.
С другого конца стола, где сидели китайцы, что-то со звоном грохнулось на пол.
— Что там, графин что ли мой любимый? — совершенно не изменившись в лице, спросила сидевшая рядом с Милой администратор отеля.
— Похоже, — шепнула ей девушка.
— На счастье! — хлопнув ладонью по столу, по-русски оповестил всех Гоша.
И счастье было, точно было. Юра ощущал его всем телом и всем естеством, когда они вечером все же остались своей компанией одни и посмотрели «Сад изящных слов».
— Какая любовь, ну какая любовь, — говорила Мила, протирая подушечками пальцев под нижними ресницами.
И дождь.
И лето.
И Токио, добавлял про себя Юра.
========== 5. Шереметьево ==========
Комментарий к 5. Шереметьево
Как бы ни было мне жалко расставаться с этой историей, это все же пора сделать. Это был, может, не особо долгий, но все же прекрасный путь для меня и, я надеюсь, для всех вас тоже. Было восхитительно вспомнить свою поездку, поделиться эмоциями и, конечно же, провести через это путешествие ребят, которых я так сильно люблю.
К этой работе могут появляться бонусы-сиквелы-приквелы-вбоквелы, потому что я наверняка этого захочу и не смогу сопротивляться желанию.
Спасибо вам всем и каждому за внимание и поддержку!
♫ Shanice and Jon Secada - If I Never Knew You
- предлагаю вспомнить детство и послушать эту очаровательную песню, которая так сюда подходит и которая лично во мне будит просто непередаваемые эмоции. Кстати, была у меня как-то идея написать в этом фэндоме Покахонтас-АУ.
“And I’m so grateful to you,
I’d have lived my whole life through
Lost forever
If I never knew you”
В стекло иллюминатора били потоки дождя. Юра рассматривал намокшую взлетно-посадочную полосу, точнее, ту ее часть, которую было видно по сторонам от крыла самолета. Когда бы он ни регистрировался на рейс: за сутки или за пять минут до вылета, ему неизменно доставалось место над крылом, за которым ни черта не было видно. Юра улыбнулся. Помнится, в первый свой полет он напугал сопровождавшего его дедушку, а заодно и сидевших в радиусе пары метров пассажиров, заорав во время посадки, что сломалось крыло. А оказалось, что просто закрылки двигались. Юре же честно чудилось, что что-то пошло не так.
Девять с половиной часов в воздухе, и снова это ощущение, которое всегда приходило после перелета — будто время сместилось неизвестно куда, а пространство сжалось в тугую пружину. И долго потом нужно ждать, чтобы это все вернулось в норму, хотя, казалось бы, столько они летают, пора было бы привыкнуть.
Юра думал, что не привыкнет никогда. Еще утром они опять шли по рассветному Токио, жаркому даже в такие ранние часы, потом ехали на Нарита-Экспрессе в аэропорт, сидели в самолете в ожидании вылета. И все это время Юра не мог понять, как эти две недели смогли пройти так быстро. Да, с одной стороны, Киото, который шел первым в списке, казалось, был черт знает когда, будто в прошлой жизни. Но с другой стороны, по-настоящему наслаждаться этим всем он только-только начал, а уже отъезд.
Теперь, наблюдая за тем, как самолет со скоростью улитки колесит по взлетно-посадочной в Шереметьево, хотелось, наверное, только одного — выйти на улицу и сделать глубокий вдох. В Москве было плюс двадцать. Всего лишь двадцать, по сравнению с тридцатью пятью в Токио. Еще и дождь — привычный русский ливень, облизывавший стекла. Раз Япония осталась за тысячи миль, давайте уже Питер с его ветрами, моросью и почти белым солнечным светом. Хотя в Петербург он попадет не так скоро.
— Тоже думаешь о том, как ты здесь вообще оказался и что произошло? — по запястью едва ощутимо провели пальцами, и Юра повернул голову, отрываясь от созерцания подмосковных пейзажей.
Отабек, сидя в соседнем кресле, смотрел мимо него в иллюминатор.
— Что-то вроде того, — ответил Юра. — Но все равно… хорошо. Дома почти.
— Кажется, что пару месяцев прошло, да? Хотя, если подумать, и их было мало, — Отабек перевел на него взгляд, улыбнулся одними губами.
Да, мало, подумал Юра. Всего и всегда мало. На соревнованиях порой хочешь домой, дома — на соревнования, в Японии — в Питер, в Питере — в Алматы. Это прикол такой — хорошо там, где нас нет. Или, может, постоянная потребность его задницы искать себе приключения.
— Я рад, что ты все же согласился на эту поездку, — после короткого молчания тихо сказал Юра и снова посмотрел в иллюминатор. Самолет тормозил, скоро уже можно будет отстегнуть эту веревочку, которую почему-то гордо называли ремнем безопасности, и выйти на улицу. Если, конечно, повезет, и не подадут рукав.
— И я рад, — отозвался Отабек, пожал коротко юрины пальцы, которые тот свесил с подлокотника.
— У меня все в этом кресле затекло так, что я теперь не могу разогнуться. О-о-х, — простонал с ряда позади них Виктор.
— Витя, сядь, самолет еще не остановился, — строго сказал Юри.
— Не могу, любовь моя, иначе ты понесешь меня в терминал на ручках.
— Я бы на это посмотрел. Что, Вить, радикулит с артритом замучили? — Юра запрокинул голову, потому что почувствовал, как на спинку кресла грузно облокотились.
— Я тебе это припомню, когда пройдет первая тренировка с Лилией после такого долгого перерыва, солнышко, — пропел Виктор, глядя на него сверху. Его распущенные волосы соскользнули с плеча и теперь щекотали кончиками Юре лоб.
— Блин, — Юра мотнул головой. Шея не обрадовалась, и он потер ее ладонью. — Тебе не пора стричься?
— Тот же вопрос могу тебе задать, — в макушку ткнулся палец.
— Юре так идет, — вступился Отабек, и Юра подмигнул ему.
— А мне, значит, нет? — обиженно протянул Витя.
— Идемте, я не могу больше в этой консервной банке, — перебил его Гоша, выбираясь из ряда, который находился через проход. — Почему мы вообще полетели эконом-классом?
— Кто-то хотел купить крутую желтую Тойоту. Так что экономь, — хлопнула его по плечу Мила, поднимаясь с места следом.
— Получим багаж, закажу такси, — потирая поясницу, сказал Крис, вставая и выходя в проход, чтобы пропустить Отабека с Юрой.
— Здесь не Япония, наша договоренность не ездить на такси больше не действует, — Мила цапнула свою сумку с верхней полки над сиденьями.
— Жаль, Пхичит с нами не поехал, он бы по-любому предложил прогуляться отсюда до Арбата, — хихикнул Витя.
С Пхичитом они попрощались в Нарите. Самолет в Бангкок улетал на два часа позже. Тепло обняв Юру, тот пообещал скинуть ему гигабайты фоток. “Хотя нормальные снимки у тебя только за последние два дня, ну что поделать”, — шутил он.
Мечта Юры выйти на улицу не осуществилась — из самолета они сразу попали в здание аэропорта. И всюду чудился запах Токио: от одежды, волос, — он будто поселился внутри и никак не хотел отпускать. На выдаче багажа опять узнали Виктора, а затем и всех остальных, а потому они проторчали там на полтора часа дольше положенного.