Чанёль до боли сжимает руки в замок. Ему нечего ответить, ведь даже если его чувства к Бёну серьезны, поступки говорят совсем о другом, и даже его причины уже не выглядят таким уж обоснованным, но и преступить через них в одночасье тоже не легко. Пак некоторое время о чем-то усилено думает и вновь огорошивает Тао очередным внезапным вопросом.
— А если бы мои намеренья были серьезными, ты бы перестал быть против нас?
— И что ты подразумеваешь под серьезными намереньями?
— Принять его сына? Я думаю смогу это сделать, может не сразу, но такое вполне вероятно.
Тао паркуется и уже остановившись, поворачивается к Чанёлю.
— Это не поможет. Мало принять, нужно полюбить. А к этому, ты явно не готов.
Отстегивая ремень безопасности, Хуан выбирается из машины, обращаясь к неподвижному альфе.
— Идем. Хватит личных разговоров. Пора браться за работу.
Паку нечем ответить на слова омеги, и он попросту следует за ним.
Больше они не дотрагиваются нежелательной темы, но работая вместе, без отвлекающих маневров своих пар, впервые по-новому видят друг друга.
Тао оказывается не таким ужасающим. Когда рядом нет Ифаня, он может улыбаться на переговорах, хотя всегда четко держит рабочую грань.
Чанёля же Хуан впервые видит без его постоянного флирта и кокетства. Омега даже немного шокирован столкнувшись с его профессионализмом. Быть может все дело в том, что прежде он позволял быть «ведущей скрипкой» Крису.
Но на этом открытия не заканчиваются. Поразительно, но в таком тандеме работа даже продвигается быстрее и легче. И что кажется удивительнее всего, что впервые шутки Пака не раздражают, а кажутся омеге вполне смешными. Пак же, впервые слыша смех Тао, только диву дается.
При расставании, когда машина Хуана вечером останавливается перед «Белой орхидей», Чан хочет задать омеге вопрос об Ифане, но в итоге так и не решается это сделать. Они впервые смогли общаться нормально и Паку совсем не хочется портить это. Пусть это частично эгоизм, но альфа хочет получить Тао к себе в союзники, потому что если он все-таки попытается построить отношения с Бёном, поддержка его брата будет ему только на руку.
*
Бекхён встречает Ифаня с улыбкой. Они в отличие от Тао и Чанёля договариваются с несколькими наемными рабочими для строительства торжественной площадки, где будут размещаться столики, а также алтаря, потому что церемонию бракосочетания Сехун и Лухан решили проводить в особняке, а не в церкви.
Альфа и омега болтают как старые друзья, но в отличие от своих пар, не стараются делать разговоры об истинных чем-то сокровенным. Бён «по большому секрету» рассказывает что Тао любит больше всего: какие сладости, цветы, о чем мечтает и прочие мелочи. Ифань же вспоминает похожие подробности о Чанёле, но его немного ставит врасплох очередной заданный вопрос:
— А что произошло у Чанёля в прошлом, что он так боится серьезных отношений?
Крис удивленно хлопает глазами. Сейчас они сидят в небольшой кофейне, устроив себе перекус.
— Он рассказывал тебе о своей семье?
— Нет. Он мне говорил только об учебе и школе, о вашей дружбе, но в остальные темы не углублялся.
Размешивая чай в чашке, Ву ненадолго задумывается.
— Если я расскажу тебе, пообещай не выдавать меня и сделать вид, что ты не в курсе этого, ладно?
— Конечно!
Бек сосредоточено нахмурился. Вынув ложку из чашки, альфа положил её на салфетку и со вздохом заговорил.
— Я расскажу тебе его историю так, как её мне рассказывал он. Потому что так тебе будет проще понять его чувства. Чанёль вырос в детском доме. Он был безотказным, слишком добрый, доверчивый и послушный. Шалил иногда, но не чрезмерно. Один из воспитателей омег постоянно следил за ним, говоря ему, когда он начинал баловаться, что уж кому, а ему стоит быть серьезней, потому что в отличие от остальных ему повезло больше. Сам Чанёль так не считал, потому что этот воспитатель постоянно просил его помочь. Посидеть со младшими, постирать вещи, помочь с готовкой и так было постоянно всё его детство. Пока другие играли или развлекались, Чанёлю приходилось быть «взрослым». Иногда директор детского дома, альфа, бывший мужем того самого воспитателя, приглашал его к себе на чашку чая, чтобы поговорить о его будущем и планах, всегда взывал его к серьезности, ответственности и заботе о ближних. Когда Чану исполнилось тринадцать, директор приобрел отдельную квартиру, в которую решил переехать и забрать супруга. До этого они жили в одной из комнат, выделенных для преподавательского состава. В общем, Чанёля они решили забрать с собой. Когда ему это сказали, вначале он не поверил, но после расплакался и принялся их благодарить, решив, что они хотят его усыновить. Такое его поведение их крайне удивило, потому что он уже был их сыном.
Бекхён непонимающе вздернул брови, отчего Ифань невесело усмехнулся.
— У Чана тогда был огромный шок и неверие из-за такой новости, и он долго приходил в себя. Оказалось, его родители слишком любили свою работу, поэтому и не покидали стен детского дома, чтобы заботится о детях, проявляя ко всем в равной степени заботу и любовь. С одной стороны это конечно похвально, но для Чанёля это стало настоящим ударом. Он был везунчиком с родителями, но одного этого ему было мало. Потому что получилось, что чужие дети получали от его родителей больше любви, чем он. К тому же, после этого его жизнь мало изменилось. После школы он шел в приют нянчиться с детьми и вечером они с родителями возвращались домой. Он надеялся, что они изменят свое отношение, но этого не произошло. После совершеннолетия он уехал из дома, ограничив общение с родителями. У них по сей день довольно прохладные отношения, хотя, как мне известно, он до сих пор порой навещает детский дом и детей, чтобы отвезти им игрушки или какие-то вещи. Он не столько боится ответственности, сколько того, что его мягкость, доброту и заботу будут использовать. Поэтому и предпочитает отношения без обязательств, так как их он в любой момент может разорвать и уйти.
— Понятно, — Бек тихо вздыхает, задумываясь.
Какое-то время задумчиво глядя на омегу, альфа неуверенно говорит:
— Бекхён, а ты можешь рассказать мне о прошлом Тао?
Вздрагивая, приходя в себя, Бён виновато глядит на Ву.
— Я сам знаю мало, потому что дома не принято поднимать эту тему. Тао и Сяомин её избегают, и я знаю лишь то, что когда Тао был ребенком, произошел несчастный случай, в котором он сильно пострадал, а его родители погибли у него на глазах. Ему пришлось почти два или три года лечиться и восстанавливаться, прежде чем он смог покинуть больницу, где ему сделали несколько операций. Но, насколько мне известно, он до сих пор регулярно наблюдается у врача. Он никогда не упоминает о своем прошлом, кроме него и Сяомина частично что-то знает Чонде, но он тоже не касается этой темы. Он лишь однажды мне сказал, что сам узнал о прошлом Тао случайно, когда брат хотел покончить с собой. А еще я никогда не видел Тао без одежды. Странно, наверное, но он даже футболки носит с длинными рукавами. Возможно, у него остались шрамы от операций, и поэтому он никогда не обнажается.
Бекхён замолчал, какое-то время раздумывая о том, стоит ли продолжать. Сжатые меж собой руки слегка подрагивали. Ифань хотел прервать его рассказ, потому что омега уже давно даже не смотрел на него, погруженные в свои мысли. Но прежде чем альфа успел сказать хоть слово, Бён тревожно продолжил:
— Иногда ему снятся кошмары. Редко, но… это худшее, что я видел. Он всегда кричит так, словно его подвергают каким-то пыткам, — Бекхён опустил голову, с ресниц срывались прозрачные капли, а голос дрожал, прерываясь всхлипами, — Он всегда после них рыдает, как ребенок. И самое ужасное, что даже если ты успокаиваешь его, он словно не замечает тебя и не слышит.
Обхватив себя руками, Бекхён взглянул в побледневшее лицо Криса.
— Я думаю, это и есть та причина, по которой он отказывается тебя принимать. Внутри него все еще жива эта боль. И по сей день он всегда остается с ней наедине. Страдает, мучается, но терпит и старается никому не показывать, чтобы никого не тревожить.