Точнее, кого.
Посреди их импровизированного круга стоит маленький, сердитый ребенок-маг, с упрямым выражением лица вытянувший ладони, на которых горит яркий огонь, угрожающе тянущийся к каждому, кто приближается к нему хоть на шаг. У ребенка темно-синяя кожа и небольшие рожки, не скрытые гламуром.
Алек растерянно застывает на месте.
Жизнь всегда любила удивлять его, и этот раз был не исключением.
Встретить ребенка, который когда-то был усыновлен им и Магнусом.
Его ребенка.
Его ребенка из другой Вселенной, которого пытаются забить подростки-охотники в этой Вселенной.
Возможно, в этом даже есть какая-то ирония.
Алек чувствует, как его отцовские инстинкты мгновенно просыпаются, глядя на это невинное, напуганное личико ребенка, готового сражаться с целой толпой кажущихся взрослыми для него охотников.
Помимо воли, в Алеке также пробуждается непонятное чувство гордости, даже несмотря на то, что в этом мире он никогда и не воспитывал этого малыша.
— Живо отошли все от него, — приказывает он подросткам.
Они делают пару шагов назад, с недоверием смотря на него. Похоже, никто и не представляет, как Алек собирается разбираться с ребенком-магом. Сам Алек переводит взгляд на Макса, понимая, что его приход испугал его еще больше, и малыш вот-вот либо расплачется, либо, что более вероятно, испугается настолько, что сожжет их всех с лица земли стихийной магией. Что это такое, Алек знает не понаслышке, поэтому вновь поворачивается к охотникам, не терпящим пререканий тоном отсылая их назад в Институт, и, дождавшись, пока все они исчезнут с горизонта, делает пару шагов к маленькому магу.
Вообще, мальчик уже мог попытаться сбежать. Но, видимо, он слишком сильно напуган, чтобы предпринимать какие-то активные действия, поэтому продолжает все так же стоять, вытянув руки в защитном жесте.
— Макс, — тихим голосом начинает Алек. — Тебя же Макс зовут, верно?
Ребенок робко кивает, в глазах его плещутся слезы, и Алеку хочется плюнуть на все, обнять его, увести домой, напоить горячим какао и убедиться, что он в безопасности. Но для всего этого вначале было бы неплохо завоевать его доверие, поэтому охотник решает действовать осторожно.
— Меня зовут Алек. Я обещаю, что не собираюсь вредить тебе. Я хочу только помочь, ладно? — Алек делает еще шаг и присаживается на корточки, чтобы быть одного роста с мальчиком. — Скажи мне, сколько тебе лет?
— Пять, — твердо отвечает Макс.
Он все еще не убирает руки, готовый к нападению, однако огонь на них медленно угасает.
— Пять! — удивленно восклицает Алек. — Тебе, должно быть, сложно справляться с магией сейчас, но ты действительно молодец, что не позволил себе серьезно навредить этим детям, — Алек разговаривает с ним спокойным, уравновешенным тоном, надеясь, что этот мальчик хоть немного похож по характеру на его бывшего сына, который, даже будучи маленьким ценил откровенность и обожал, когда с ним разговаривали, как со взрослым.
Макс серьезно смотрит на Алека, что-то обдумывая в уме, и в итоге кивает.
— Мой папа научил меня этому, — гордо говорит он, и Алек мысленно выдыхает.
Его тактика подействовала, и контакт налаживается, а значит, есть шанс разрешить все мирно, не пугая ребенка. — Ты тоже сумеречный охотник, почему ты не нападаешь меня? — с проскальзывающими нотками любопытства вдруг спрашивает Макс, осматривая руны Алека.
— А почему я должен нападать на тебя? Ты же не нападаешь на меня? — слегка улыбаясь спрашивает Алек.
Макс хмурит брови.
— Но они же напали, — кивает он в сторону ушедших охотников.
— Они еще глупые дети, которые не умеют определять настоящих врагов. Мне жаль, что они пытались навредить тебе, — искренне произносит Алек.
В нем бушует так много эмоций, что охотнику едва удается сохранять видимое спокойствие, вместо того, чтобы броситься осматривать ребенка, а после пойти разбираться с глуповатыми подростками.
— Я тоже напал на них. Я поджег одному куртку, а второму руку. А девочке, которая пыталась выстрелить в меня, взорвал лук, — немного самодовольно сообщает маг, жутко напоминая кого-то очень и очень знакомого Алеку.
— Молодец, — усмехается охотник. — Так и надо было сделать, чтобы знали, с кем связываться, — возможно, это не совсем правильно, но Алек не может удержаться и не похвалить этого смышленого ребенка. — Тебя же не ранили? Ты в порядке? — поспешно добавляет он.
Макс отрицательно качает головой, слезы проходят, и теперь в его взгляде плещется только гордость.
Алеку хочется смеяться. Очаровательный ребенок.
— Ладно, раз уж ты в порядке, скажи мне, что ты делаешь тут один? Где твой папа? — наконец задает он насущный вопрос и старается не показывать того, насколько волнительно для него ожидание ответа.
Макс вновь хмурится и отводит взгляд в сторону, и этот жест настолько знакомый, что подозрения Алека растут с каждой секундой.
— Я сбежал из дому, — наконец признается он, продолжая смотреть куда-то в сторону. — Мы поссорились.
И, хотя еще совсем недавно ситуация совсем не предрасполагала к веселью, Алек не может сдержать смешка. Макс стоит, сердито скрестив руки на груди, и, услышав этот звук, резко переводит на него взгляд, выпячивая нижнюю губу.
— Почему ты смеешься? — спрашивает он.
Алек пытается сдержать улыбку, но с треском проваливается. Почему-то теперь он твердо уверен в том, кто отец этого ребенка, а также в том, что тот самый отец сейчас сходит с ума, потеряв его.
— Я тоже сбегал из дому, когда был в твоем возрасте, — шёпотом сообщает Алек ему эту тайну, и глаза ребенка загораются интересом.
— Расскажи мне, — требует он, и Алек уже в открытую смеется.
— Хорошо, но только при условии, что мы прямо сейчас пойдем к тебе домой и ты помиришься с папой, идет? — хитро спрашивает Алек, уверенный в своей победе.
И он не ошибается.
Они идут быстрым шагом, Алек крепко держит Макса за руку, и ребенок, заговорившись, и не пытается возражать. Он рассказывает, и задает вопросы, и с интересом слушает истории самого Алека, и вновь спрашивает, и для Алека это чувствуется настолько нужным, правильным, привычным, что он позволяет себе забыться и просто наслаждаться такой неожиданной компанией.
Довольно скоро они останавливаются у уютного двухэтажного дома, незнакомого Алеку, и Макс робко останавливается, крепко вцепившись в руку Алека.
— Он будет злиться, — шепчет ребенок, немного подрагивая.
— Он волнуется за тебя, — отвечает ему Алек. — Не бойся, если хочешь, я зайду с тобой, — предлагает он неожиданно для себя.
— Да! — оживленно вскрикивает Макс, все так же не намереваясь отпускать руку Алека.
Охотник глубоко вздыхает и нервно проводит свободной рукой по волосам, думая о том, что он волнуется даже больше Макса, и эта смесь предвкушения и надежды заставляет его сердце биться намного чаще положенного.
Боясь передумать, Алек уверенно ведет Макса к двери и громко стучит в нее три раза. Едва он успевает убрать руку, как дверь открывается, и на пороге показывается встревоженный, встрепанный Магнус. Его лоб испещрен неглубокими морщинками, майка надета наизнанку, на лице нет и следа макияжа, а пальцы крепко сжимают телефон.
— Макс! Ради ангела, я так перепугался, — только и успевает вскрикнуть он, тут же бросаясь вперед и подхватывая ребенка на руки.
— Папа, — жалобно отвечает мальчик, утыкаясь ему в шею. — Папа, прости меня, я не должен был убегать, — хнычет он, и слезы все-таки начинают литься из его глаз.
— Все хорошо, все хорошо, малыш, — ласково произносит Магнус, крепко обнимая ребенка, успокаивающе поглаживая его по спине.
Они направляются внутрь дома, и Магнус присаживается на диван, успокаивая расчувствовавшегося ребенка, а Алек стоит на пороге, борясь с самим собой, и в итоге безжалостно проигрывает и проходит вслед за ними, тихо прикрывая за собой дверь.
Магнус, кажется, только сейчас обращает на него внимание, и удивленно вскидывает брови, заметив ангельские руны.