Их жертвы сходят с ума или кончают с собой.
— Так почему бы вам их не прикончить? Или хоть посадить в камеру?
— Что? Применить насилие к нашим ближним?
— Ты говорил об истинах. А как насчет самосохранения?
— Поднявший меч от меча и погибнет. Кроткие унаследуют землю. Мы-то знаем — мы веками проверяли это на себе, — что ключ выживания в непротивлении насилию. Пролей кровь ради своей защиты, и вскоре ее поток захлестнет тебя.
— Да ну!
— Простите, доктор, но вы же сами видели, что делают эти «обитатели тьмы», как мы их называем. Свою извращенную силу они используют единственным возможным для них способом. Они не излучают — они отражают. Их мозг воспринимает биотоки мозга жертвы и отсылает их обратно усиленными. А жертва, приняв отраженный сигнал, видит призрак, восставший из глубины ее собственного подсознания.
Вы, да простится мне такая вольность, печалились о смерти Аллы Даннто и одновременно чувствовали свою вину, поскольку не подчинились приказу КХВ и не сожгли тело немедленно. А кроме того — знали, что нарушите еще больше приказов, что любите Аллу-вторую и, что бы ни случилось, должны повидаться с ней вновь, даже если это поставит под угрозу весь план.
Возможно, вы и не подозревали, что это так заботит вас. Но когда обитатель тьмы забрался в глубины вашего рассудка, он выплеснул вам в лицо именно это.
Самое удивительное, что обитатель тьмы не видит вызываемых им галлюцинаций. Он чувствует вашу душевную боль, но не видит ее и не знает, каким именно ужасам подвергает вас. Но безумие и садизм заставляют его наслаждаться вашей болью, питаться ею. Чем больше пугается и теряет голову жертва, тем сильнее становится безумец, тем страшнее — видения. И так до конца.
Мой друг-тимбуктанец, хороший тех, назвал это как-то неуправляемой положительной обратной связью. Что бы ни значили эти слова, эффект ужасен, спаси J. С. их бедные души.
— И ты мне об этом J. С?! Кого ты имеешь в виду?
— Жикизу Канду [6] , нашего учителя и повелителя.
— Я бы скорее подумал, что ты говоришь о вашем Основателе.
— Именно. Он — это Жикиза Канду. Жикиза Канду — это он. Мы — они оба. Они — это мы.
«Неудивительно, — подумал Лейф, — что тимбуктанцы считают этих ребят худшими из богохульников».
Но (тут Лейф пожал плечами в той манере всезнайки, что так злила всех его знакомых) примитивы всего лишь основывали свою жизнь на нескольких буквально понятых заповедях, ничем не отличаясь в этом от злейших своих врагов. А побывавшие в стране банту рассказывали, что столкнулись с первым и единственным крупным человеческим сообществом, в котором можно пересечь континент, не увидев на пути тюрем, больниц, сумасшедших домов, оружейных фабрик (равно как и всех прочих) и сирот, ни разу не столкнувшись с расовой дискриминацией, воровством, похотью, убийствами из ревности, богатством и бедностью. Это общество можно критиковать и поливать грязью, но учеников полуиндуса, полузулуса Канду слова не беспокоили ни в малейшей степени.
Лейф рассмеялся; когда Джим Крю спросил почему, Лейф ответил:
— Я думал о невероятных совпадениях. Если признать, что разумы всех людей бессознательно связаны, то совпадение — это лишь пустой звук, которым мы прикрываем собственное невежество.
— Ты говоришь о J. С?
— Точно.
— Это хорошо. Я тоже смеюсь. — И в очередной раз пожав Лейфу руку, банту так и сделал.
Лейф хотел было задать очередной вопрос, но африканец остановил его:
— Вообще-то мы на месте.
ГЛАВА 16
Крю открыл дверь, и из холодной, сырой темноты туннеля Лейф ступил в жаркий свет. Встречающих не было, но банту настаивал, что его товарищи знают об их приходе.
— Паровое отопление, — ответил он на невысказанный вопрос врача.