Под дверью 113 палаты его, поджидал неподвижный, как статуя, Кандельман.
— Где вы были? Лейф поднял брови.
— Это неуместный вопрос, — ответил он. — Но, поскольку я не меньше вас хочу прояснить подоплеку этого инцидента, я отвечу. — Он постучал в дверь.
— Так вы будете говорить? — не выдержав паузы, жестко осведомился Кандельман.
— А, простите, — Лейф изобразил раскаяние, — задумался. — Он ожидал, что уззит как-то проявит раздражение, но лицо Кандельмана оставалось застывшим, как маска горгульи. — Я проводил вскрытие больного, скончавшегося от опухоли мозга. В последнее время я занялся корреляцией изменений мозговых волн с повреждениями определенных участков коры. Очень захватывает.
Ава открыла дверь, но в этот момент Лейфа. окликнула проходившая по коридору озабоченная медсестра. Она размахивала каким-то документом.
— Да? — отозвался Лейф, поворачиваясь к ней и придерживая дверь, чтобы у Кандельмана не появилось искушения заглянуть в палату.
— Доктор Баркер, старшая сестра этажа нашла расхождения в записях. Чтобы отвезти тело Ингольфа в морг, вызывали двоих санитаров со второго этажа. А она помнит, что это делали наши люди. Она обнаружила это, когда старшая второго этажа позвонила ей, чтобы проверить передвижения санитаров. Она подозревает одного из них в многоложестве.
Лейф тихо вздохнул. Этот раунд он проиграл. В девяти случаях из десяти расхождение прошло бы незамеченным в массе повторяющих друг друга отчетов. Но один из санитаров подозревается в многоложестве — а это слово охватывает все от убийства до лени и глупости. Скорее последнее.
Кандельман пристально смотрел на Лейфа — но это может ничего и не значить. Серо-стальные глаза уззита впивались во все, на что наталкивался взгляд. Но не исключено, что именно он заставил медсестру сообщить Лейфу эту новость, надеясь застать его врасплох.
Лейф глянул на медсестру. Она стояла к уззиту боком, и тот не мог заметить, как она подмигнула Лейфу. Значит, это Кандельман...
— Ну! — выдавил Кандельман. Лейф пожал плечами.
— И что я, по-вашему, должен с этим делать? Взгляды противников встретились.
Ничья.
По коридору простучали каблуки. К Лейфу подскочил светловолосый человечек с непомерным носом.
— Доктор Баркер, вы действительно провели вскрытие Ингольфа?!
— Именно, доктор Шант.
— Вы хотите меня выжить! — заверещал Шант. — Я же просил вас разрешить мне провести это вскрытие!
— Ингольф умер от опухоли мозга, — ответил Лейф спокойно. — Я снимал его энцефалограммы уже несколько недель, и они меня заинтересовали. А кроме того, как старший исполняющий обязанности ангела-хранителя в больнице, я не обязан спрашивать вашего соизволения.
Шант нервно переминался с ноги на ногу и едва не подпрыгивал на месте.
— С точки зрения этики следовало бы позволить мне вам ассистировать.
— Как вы мне надоели, Шант. Скройтесь с глаз моих. Лейф почувствовал, что дверь за его спиной открывается.
Он отступил, пропуская Аву в коридор.
— Господа, — озабоченно прошептала Ава, прикладывая палец к губам, — потише, прошу вас. Госпожа Даннто должна выспаться.
Кандельман чуть расслабился.
— Вы правы, — негромко согласился он, потягиваясь. — Здоровье супруги архиуриэлита — прежде всего. Я предложил бы вам, доктор Баркер, больше заниматься ее лечением и меньше — вскрытиями.
— Я не учу вас вашему занятию, так вы не суйте нос в мои дела, — огрызнулся Лейф.
Шант и медсестра ахнули. Разговаривать с уззитами так было опасно.
Лицо Кандельмана оставалось мертвенным, как у восковой куклы.
— Все, что касается архиуриэлита, — мое дело. И я начинаю полагать, что некоторые ваши действия относятся к моей компетенции.
— Думайте что хотите, — ответил Лейф, втолкнул Аву в комнату и вошел вслед за ней.