Человеку, который по уши погряз в трясине прошлого, никогда не удастся выбраться из него самостоятельно. Людям нужны люди. Которые протянут руку помощи. Которые поддержат тёплым словом. Которые согреют душу понимающим взглядом. Которые закроют своим телом от трудностей. Таких людей очень мало, но они есть. Они ходят рядом, с нетерпением ожидая твоего внимания. Они не станут рушить крепость, которой ты отгородился от мира, - они расплавят её своей безграничной любовью. Человек, который понимает тебя с полуслова, заслуживает доверия. Откройся тому, кто верит в тебя и не даёт сдаться.
Хенрик шагает по подиуму спокойной, твёрдой походкой, не обращая внимания на свет, слепящий глаза. Под ногами скользит молочно-белый паркет, а в венах вибрирует музыка. Холм наслаждается одиночеством в холодном зале, отрабатывая идеальную походку, хотя никто его об этом не просил. Камилла Ларсен никогда не придиралась к его выходам на подиум: Хенрик мастерски открывал и закрывал все показы на протяжении года. Репетиция была всего лишь отвлечением. Когда Холм двигается по гладкому подиуму, он полностью расслабляется и отдаётся во власть ритму, который известен ему одному. В груди щемит приятное чувство лёгкости и свободы, ноги ступают по паркету мягко и уверенно, плечи расправлены, а в глазах мерцают вспышки камер. Нет, Хенке – не ловец лёгких денег и славы. Он просто любит свою работу, которая позволяет раствориться в море эйфории.
Музыка начинает надоедать, а ноги пошатываются от усталости. Хенрик продолжает шествовать по подиуму без остановки, полностью теряя счёт времени. Модели и фотографы давным-давно разошлись по домам, сразу после окончания рабочего дня, а Холм был готов просидеть здесь всю ночь, лишь бы не оставаться наедине с навязчивыми мыслями. Он обессилено опускается на край подиума, свесив ноги, и выключает музыку. В животе неприятно урчит, но чувство голода – это последнее, на что сейчас может обращать внимание Хенке. Парень нервно облизывает губу, вспоминая вкус вчерашнего поцелуя, и закрывает глаза. У Тарьея мягкие податливые губы с привкусом крепкого кофе и корицы. Горечь слёз ни капли не испортила их поцелуя. Первый поцелуй. Сладкий, желанный, жгучий. Холм до сих пор не может поверить в то, что Тарьей вчера признался ему в любви. Без принуждения, без чужой помощи, без колебаний. Тарьей Сандвик Му – застенчивый парень с одиночеством в изумрудных глазах – влюбился в него. Он – хрупкий ангел, полный тепла и любви, которого, как маленького ребёнка, боишься ранить взглядом или словом. Хенрик не верил, что Сандвик мог в него влюбиться.
- Что ты здесь делаешь? – в дверном проёме появляется Карл с синей папкой в руках, забитой бумагами. Он подозрительно смотрит на Хенрика, который скользит глазами по полу. Эггесбо замечает, что друг не в духе, и бросать его одного не собирается. Холма что-то тревожит, точнее кто-то. Карлу не трудно догадаться кто.
Хенрик поднимается на ноги и направляется к своему рюкзаку, который висит на спинке кресла в первом ряду. Он упрямо игнорирует изучающий взгляд друга, пересекая океан сокрушающих мыслей. Дышать становится трудно, будто неведомая сила затягивает его на дно. Холм молча считает вздохи, улавливая под рёбрами приглушённое сердцебиение. В пустой квартире от мучительных мыслей ему сбежать не удастся, но сейчас ему хочется сбежать от Карла. Хенке знает, что он так просто его не отпустит.
- Не игнорируй меня, - Карл настегает его возле двери, преграждая путь, и угрожающе скрещивает руки на груди. Эггесбо недовольно хмурится, а Хенрик будто смотрит в пустоту, не моргая. Никаких движений, никаких эмоций. Догадки Карла подтверждаются в одно мгновение – здесь замешан Тарьей. – Что опять случилось?
- С чего ты взял, что у меня что-то случилось? – раздражается Хенрик и окидывает Карла недоумевающим взглядом. Еггесбо знал, что его друг – талантливый актёр, но чтобы настолько. Смятение можно запросто уловить в его затруднённом дыхании, бегающих глазах. Холм пытается быть убедительным, но Карл, наверное, умеет читать по лицам.
- Рабочий день закончился два часа назад, а ты всё ещё здесь – это раз, - грозно сверкает глазами Карл, загибая пальцы. - Ты сидишь здесь совсем один – это два, - Эггесбо замечает, как нервно сглатывает Хенрик. Значит, он на правильном пути. – Ты уходишь от ответа и отводишь глаза – это три.
- Я просто устал, но у меня всё в порядке, - хмыкает Хенрик и поднимает на друга глаза, полные непонимания и горечи. Голубые искры сменяет ледяная тьма, затягивая глаза поволокой страха. Карл понимает, что Холм сражается с чувствами, которые не дают ему покоя, и хочет облегчить терзания лучшего друга. Раньше они всегда обсуждали проблемы друг друга, попутно напиваясь. Им становилось легче, не от алкоголя, конечно. Просто они, как верные друзья, могли вывернуть из сердца обиды и боль на стол, стирая её в пыль. Когда появился Тарьей, Холм изменился, как бы Эггесбо не пытался это отрицать.
- Отрицание проблемы – это четыре, - Карл подходит к другу и хлопает его по плечу, закрывая дверь прямо у него перед носом. Это ясный сигнал того, что Хенрику не удастся увильнуть от серьёзного разговора. Сердце, сжимающееся в груди ноющей болью, подсказывает, что он нуждается в этом разговоре. Эггесбо бывает полным засранцем, когда подтрунивает над ним, но друг он просто идеальный. Его советы никогда не оставались бесполезными.
Карл тащит Хенрика за собой вглубь зала и насильно усаживает в соседнее кресло. Холм с наигранным возмущением вздыхает, но уголки рта дёргаются в несмелой улыбке. Эггесбо толкает его локтём и требовательно заглядывает в глаза. Хенрик делает вид, что собирается с мыслями. Он не знает, с чего начать. Он не понимает причину томительной тревоги. Он не верит, что поцелуй был реальным. То, к чему они с Тарьеем шли три недели, произошло неосознанно и до безумия быстро. Хенрик хотел поцеловать Сандвика и видел, что тот хочет того не меньше. Тогда почему в груди зияет бездна страха, из которой он не находит выхода? Разве так должен чувствовать себя человек после поцелуя с тем, в кого по уши влюблён?
- Выкладывай, - заявляет Карл, откидываясь на спинку кресла. У него ладони чешутся от нетерпения, а в душе клубится туман подозрений. Хенрик не выглядит глубоко расстроенным, но его определено что-то беспокоит. Эггесбо готов вытягивать из Хенке слова клещами, потому что тот напряжённо молчит уже больше минуты.
- Я поцеловал Тарьея, - выпаливает на одном дыхании Хенрик и обречённо закрывает глаза. Острый ком обжигает горло языками пламени, а сердце с глухим звуком ударяется о грудную клетку. У Холма всё плывет перед глазами, а во рту по необъяснимой причине щекочет привкус корицы. Он кривится от собственных слов, будто только что вынес себе смертный приговор.
- Не слышу радости в голосе, - Карл изумлённо выгибает бровь и пробегает по лицу Хенрика искрометным взглядом. Ни одного намёка на улыбку. Ни одного проблеска восторга в голосе. У Эггесбо в горле першит от желания сказать другу пару ласковых, но он прячет морозное возмущение за натянутой улыбкой. Карл никогда бы не подумал, что любовь может превратить его лучшего друга в безвольного хлюпика, мнительного и потерянного.
Хенрик выходит на подиум, игнорируя недовольное сопение Карла. Ему не хочется слушать бессмысленные тирады, полные презрения и жалости. Не сейчас. Не тогда, когда сбивчивые мысли ураганом растекаются по подкорке сознания. Когда глубокая трясина сомнений поглощает каждый уголок души. Когда лихорадочная дрожь прошибает всё тело от мимолётного воспоминания о поцелуе. Холм двигается спиной к Карлу, но чувствует повисшие в воздухе электрические провода подозрений, которые покалывают в пальцах. Хенке задумчиво шагает по скользкому паркету, распутывая клубок страхов. Он боится, что поцеловал Тарьея? Нет, он боится недосказанности, залёгшей между ними непроглядной тьмой.
- Он признался мне в любви, - вздрагивает Хенрик и резко поворачивается к Карлу лицом. Его губы боязливо сжаты, а ресницы дрожат, как листья на ветру. Спину царапает табун мурашек, а перед глазами всплывает образ Тарьея. Такой родной, нежный, решительный. Холм никогда не видел Тарьея таким уверенным и смелым: он смог выдавить из себя самые важные слова. А Хенке не смог. Он чувствовал острую необходимость выплеснуть тягостные чувства, которые душат железной хваткой, прикоснуться к его бархатной коже, заглянуть в жасминово-зелёные глаза, в которых искрит любовь. Хенрик знал с самого начала, что его чувства взаимны.