Мужчина медленно надавливает, преодолевая тугое сопротивление, и Луи решается бросить на него быстрый взгляд: приоткрытый рот и полное восторга лицо, будто светящееся изнутри. Почему это нравится ему? Луи не понимает. Он терпит не потому, что больно, а потому, что мерзко и неестественно.
— Такой сладкий, детка, — мистер Стайлс толкает пальцы резко, отчего воздух в груди стягивается в плотное облако, которым невозможно дышать. Луи открывает рот, хватая кислород. — Хочу слышать тебя.
Сопротивляться бесполезно, гангстер всё равно получит желаемое, и Луи цепляется пальцами за простынь, заталкивая стыд и смущение глубже, и, когда мужчина удобнее перехватывает его лодыжки на своём плече и добавляет ещё один палец, толкает до конца сразу три и подушечкой большого потирает место чуть выше, Луи захлёбывается криком и извивается под ним.
— Не говори, что это от боли, — довольно смеётся мужчина.
Луи не знает, что именно происходит с его телом, почему оно в огне и вместе с тем будто наэлектризовано. Удовольствие, резкое, точечное, будто укол, тает, но мистер Стайлс повторяет движение, и мальчик хрипит и тянет руки, пытаясь схватиться за него. Разум плывёт от этих новых ощущений.
Но это всё ещё странно и неправильно, поэтому, когда пальцы покидают его тело, Луи рад. Он надеется, что его позор подходит к концу. Когда же мистер Стайлс испачканной в масле рукой расстёгивает собственные брюки, приспускает их, Луи чувствует головокружение уже не от удовольствия. Он сглатывает кислую слюну и переводит взгляд вверх, не в силах смотреть на толстый блестящий член мужчины.
Чёртовы бабочки на пологе переливаются серебром, насмехаясь над его страхом и беспомощностью.
Головка чужого члена гладкая, горячая, упирается между ягодиц, и Луи сжимается всем телом, закрывая лицо руками, а из горла вырывается нервный всхлип. Мистер Стайлс прикасается губами к его колену, пытаясь привлечь внимание, но мальчик закрывает уши ладонями, зажмуривает глаза.
— Послушай, — строго говорит он, больно бьёт по рукам, и Луи вскрикивает, открывая глаза. — Я могу растягивать тебя всю ночь, мне это нравится. Или ты можешь расслабиться, и всё закончится быстрее.
Пальцы вновь сжимают его челюсть, и с трудом, но Луи удаётся кивнуть. Он хочет отвернуться, но не может: зелёные глаза гипнотизируют, притягивают взгляд магнитом. Что-то есть в их глубине, будто этот мужчина знает тайны Вселенной, будто сам он — её самая огромная загадка.
Волнение распирает грудь, когда Луи не моргая смотрит на мистера Стайлса, на его кривую усмешку, и тот, придерживая хрупкие лодыжки, крепко сжимая челюсть, толкается вперёд. Тишина между ними разбивается вдребезги на мельчайшие, не уступающие бабочкам в блеске осколки.
Это чувство наполненности не сравнится ни с чем: будто в плотной солёной воде Луи не чувствует своё тело, лишь давление и нехватку кислорода. Мужчина прижимается бёдрами, внимательно вглядываясь в его лицо, и секунды между ними нанизываются подобно жемчугу на нить.
Луи считает мгновения и вместе с ними свои выдохи, пока гангстер не повторяет своё движение, отстраняясь и вновь заполняя Луи собой. Мальчишка кричит, стягивая простынь к себе, и мужчина отпускает его лицо, чтобы придержать извивающиеся бёдра.
— Я знаю, как сделать твоему телу приятно, ягодка, — он толкается внутрь, разрывая не только тело, но и сознание Луи, на части. Удовольствие, будто зарождающаяся в недрах космоса звезда, пульсирует огнём, стирая ощущения дискомфорта и лёгкой боли.
Влажные шлепки между высокими стонами мальчишки и тяжёлым дыханием гангстера заполняют комнату звуками секса, но Луи не помнит о стыде, что испытывал несколько минут назад, о страхе, что владел им последние дни. В его мире осталось лишь тугое чувство толкающегося внутрь члена и горячие руки, что держат его, не позволяя упасть в черноту беспамятства.
Эмоции слишком сильные, поглощающие, а когда мужчина сталкивает с плеча его ноги, вжимает обеими руками в матрас, нависает сверху, Луи вовсе теряет связь с реальностью. Он не может кричать, потому что толчки, резкие и грубые, не дают ему даже вдохнуть, и лишь открывает рот, словно выброшенная на берег рыба, пока мистер Стайлс трахает его тело, вызывая каждым движением яркий луч удовольствия.
Оргазм похож на крушение корабля: Луи тонет в удовольствии, захлёбываясь чувствами, и разбивается о скалы на мелкие щепки. В голове его пустота, все мысли смыло прочь, и единственное, что он понимает — чужая горячая сперма покрывает его вспотевшую спину. Мистер Стайлс проводит рукой по его ягодице, перемещает её на живот и только потом скользит ниже.
— Поблагодаришь меня за удовольствие? — спрашивает он, сжимая в ладони чувствительный, испачканный в сперме член мальчика.
— Ненавижу вас, — едва дыша, шепчет Томлинсон.
— И так подойдёт, — смеётся гангстер и легко поднимается с кровати.
Луи не оборачивается, когда в комнате хлопает дверь. Он лежит, уткнувшись в кровать лицом, на влажном пятне, а из незакрытого окна дует холодный осенний ветер. Он чувствуется ещё более ледяным после случившегося с телом мальчика пожара. И, несмотря на то, что шатен действительно получил удовольствие, тело будто покрыто грязью, которую не смоет ни одна ванна.
Поднимаясь, Луи надеется, что сможет жить в этом новом для него, порочном и преступном мире Луизианской мафии; сможет сохранить свою душу от гниения в грехе.
А также он надеется, что игрушки криминального короля живут дольше, чем его ассистенты.
========== Октябрь ==========
Октябрь, 13, 1949 год.
Осень всё так же колотит холодными каплями в стекло, а комната горчит сигарами. Белый полог с назойливо сверкающими в тусклом свете бабочками осточертел за две недели, а на постоянные вопросы Найла о том, где Луи проводит свои дни, больше нет правдоподобной лжи.
Ожидание навевает мрачные мысли, будто ветер сгоняет дождевые тучи вместе: вот-вот и хлынет ливень. Луи возвращается в тот день, когда оказался в этой кровати впервые. Мистер Стайлс был спокойным, даже терпеливым. Доставил удовольствие.
Под тихий шорох одеяла Луи поворачивается на бок. Больше всего он ненавидит то, как быстро сдался, принял те горячие толчки внутрь своего тела и позорно кончил на чужую кипенно-белую простынь. И пусть выбора не было, гордость он мог бы сохранить.
Но не сохранил.
Щелчок двери предупреждает о приходе хозяина комнаты. Луи больше не вздрагивает, лишь прикрывает глаза и дышит медленно, размеренно. Мистера Стайлса всё равно не провести: будто каким-то неведомым инстинктом он чувствует ложь и попытки утаить что-то, поэтому Луи не пытается делать вид, что спит.
— Детка, — тянет мужчина. Матрас прогибается, и Луи чувствует шершавую кожу чужой ладони на своём бедре под пушистым одеялом; не поворачивается, лишь тихо выдыхает ртом от успевшего стать привычным удовольствия.
Одеяло скользит по плечу вниз, когда мужчина стаскивает его, медленно, наслаждаясь лакомым кусочком в своей кровати. Луи никогда не ждёт его голым: расстёгнутая рубашка скрывает плечи и спину, но мистер Стайлс всё равно довольно шепчет.
— Такой красивый, весь для меня.
За бедро Гарри переворачивает его, и Луи протягивает руку, чтобы тот рывком помог подняться. Тело готово, и Луи ловко поднимается, чтобы перекинуть ногу через мужчину и оказаться у него на коленях. Мягкая ткань дорогого костюма ласкает кожу, контрастирует с твёрдой кожей на ладонях гангстера. Луи ёрзает, устраиваясь удобнее, протягивает руку, чтобы снять шляпу с мужчины. Мистер Стайлс поощрительно улыбается, и мальчишка, повинуясь какому-то дерзкому импульсу, надевает её на собственную голову.
Запах Гарри ещё ближе, окутывает со всех сторон, сильный и опасный, с ноткой крепкого алкоголя. Луи нравится чувствовать мужчину под собой, одетым и собранным, полностью контролирующим любой мальчишеский порыв.
— Ягодка, — шепчет Гарри, и в глубине его тёмных глаз сверкает блеск обожания, но он не позволяет себе обмануться — один неверный шаг, и с ним будет покончено.