Но Хумнас был не брезглив, подхватил старика-сифилитика и, отвернувшись в сторону, чтобы не чувствовать его зловонного дыхания, последовал за Мхирени, который, подсвечивая себе факелом, уже скрывался за колонной.
Позади сталактита оказалась невысокая арка, ведущая во вторую пещеру — поменьше. Она оказалась пустой, практически голой и в общем очень похожей на свою более просторную соседку. Только у одной стены торчали два бронзовых рычага: массивные стержни высотой в человеческий рост, нижние концы которых исчезали в специальных прорезях в полу. Между рычагами в углублениях виднелись верхушки двух полированных каменных плит, немного выступающих из пола. Размером они были где-то пять на восемнадцать дюймов, а вот уж о толщине или высоте плит можно было только догадываться.
Хумнас приблизился к той, что была справа. На ней был вырезан один-единственный знак — то ли U-образный, то ли каплевидный. Левая плита была украшена таким же знаком, только перевернутым. Гуигоса, похоже, первая плита не больно привлекала, поскольку он сразу впился взглядом в ту, что находилась слева.
— Здесь, — каркнул он. — Вот этот рычаг, и эта плита. Под ней сокровища…
Последнее слово подействовало на Хумнаса как удар под ребра. Он тут же выпустил старика и тот сразу плюхнулся на каменный пол. Хумнас подошел к рычагу, взялся за него и, напрягшись, попробовал стронуть с места.
Но стержень даже не шелохнулся. Какой бы механизм он не приводил в действие, тот за долгие годы явно вышел из строя.
Мхирени воткнул горящий факел в кучку щебня у стены и поспешил на помощь товарищу. Теперь они навалились на рычаг сообща. Наконец толстый бронзовый стержень неохотно со скрипом подался на дюйм или два, а каменная плита с U-образным знаком немного приподнялась, обнажая пыльный ряд тянущихся по периметру выбитых на ней непонятных значков.
Гуигос попытался встать, но не смог. Тогда он подполз к плите и дотронулся до нее дрожащими пальцами. Его высохшие губы при этом зашевелились, как будто он безмолвно читал какую-то молитву — а может изрыгал богохульствова, чересчур отвратительные, чтобы произносить их вслух. Казалось, старик начинает подпитываться какой-то исходящей от полированного камня силой. Он неожиданно торопливо принялся стирать пыль с древней надписи, затем повернул голову и устремил свой пылающий взгляд на вцепившихся в рычаг помощников.
— Отдохните пока, — сказал он немного окрепшим голосом. — У рычага есть стопор, так что назад он не вернется. Механизм устроен так, что рычаг сдвигается на одно деление за раз. — Он указал на строчку письмен. — Ты можешь прочесть это, Хумнас? А ты, Мхирени? Конечно, нет. А вот я могу! Слушайте.
Он снова перевел взгляд на плиту и обоим иракцам, когда его узкие губы начали произносить незнакомые слова, стало вдруг очень страшно. Они не понимали их смысла, хотя среди этой тарабарщины определенно попадались смутно знакомые звуки. Да и вообще, то, что срывалось с губ Гуигоса, было ни чем иным как набором непонятных звуков, взятых из колдовской книги какого-то древнего мудреца, или каким-то дьявольским заклинанием. В любом случае, звучало это ужасно и чем дальше Гуигос читал, тем все больше креп его голос. Через несколько мгновений надпись была дочитана до конца.
Как только отзвучало последнее эхо этих странных и жутких звуков, по пещере вдруг пронесся порыв ветра от которого бешено заметалось пламя факела, а мгновение спустя из отверстия, выходящего на Галилейское море, послышался оглушительный удар грома, прокатившийся по обеим пещерам так, будто они были наружным и внутренним слуховыми проходами какого-то гигантского уха.
В неверном свете факела глаза Гуигоса приобрели какое-то дьявольское выражение.
— Надвигается буря, — зловеще улыбнувшись сказал он.