Придя домой, блонди молча подошел к мини-бару в гостиной, открыл бутылку виски - кажется, это был подарок от Волка… - налил себе полный бокал и выпил залпом, как горькое лекарство. Напиток неприятно обжигал горло, но Фред снова наполнил бокал. С непривычки сознание заволокло туманом, по телу разлилось тяжелое тепло. Даже то, что в комнату зашел Эрид, Фред заметил не сразу. Когда Химера приблизился, блонди сказал:
- Это в первый и последний раз, Эрри. Этого больше не повторится. Ты… ты ведь уже слышал, про Габриэля?
- Знаю. Я чувствовал, что Белая Богиня на такое способна.
Фред прошелся по комнате, затем снова сел за стол. На миг застыл, сцепив пальцы в замок, и, глядя на любимого остановившимся взглядом, будто не видя никого и ничего вокруг, едва слышно сказал:
- Юпитер зря так уверена, что никто не сможет ей противостоять. Я не зря спасаю молодежь, способную на бунт, и отсылаю подальше, в колонии, в исследовательские миссии… подальше от Танагуры и столичных интриг эти ребята в безопасности. И если не они, то их дети доживут до того часа, когда элита будет свободна. Я точно не застану то время… неважно. Моя месть… _Белой Богине_ состоится, когда меня уже много лет не будет в живых.
========== 39. Призрак разлуки ==========
Той же ночью Фреда разбудил звонок на мини-комм. Номер не определялся, и это настораживало. Блонди проснулся и тихо, чтобы не потревожить спящего любимого, вышел из комнаты.
- Да, я слушаю, - тихо сказал он.
- Фредди, это я, Оскар, - голос Бома был узнаваем несмотря на искажающие звук помехи. - Звоню по защищенному от прослушки каналу, и времени у меня в обрез. Поэтому говорю самое главное. Жизнь на Амой становится опасной для Химер, их нужно спасать. Я подгоню шаттлы, мы с Крисом всех перевезем на Мирайю. Но для безопасности Химерам придется стереть память своим Хозяевам. Юпитер не должна знать. Если кто-то случайно проговорится…
- Я понимаю.
- Скажи Эриду. Попрощайся с ним. Мне… мне очень жаль, но другого выхода нет.
- Остальные Химеры знают? - сдавленно спросил Фред.
- Крис и Иа уже сказали им. Тебя просто не было на Амой почти неделю, мы ждали момента предупредить тебя.
- Спасибо, Волчонок… я всё понимаю. Только прошу тебя, когда Эрри прибудет на Мирайю, не ссорься с ним. Я знаю, вы всегда не очень хорошо ладили… но ради меня…
- Отвечаю тебе, я за своих буду стоять каменной стеной. За твоего чароита в том числе, хоть он у тебя и сложный товарищ. Ладно, бывай. Корабли уже в пути.
Фред зашел в спальню и сел на край кровати. Сердце билось, будто птица, стремящаяся вырваться из клетки. Расстаться с Эрри… в самом страшном сне он не мог представить себе такое! Но он знал, что должен отпустить любимого. Невозможно предугадать, на что еще способна Юпитер и кто еще станет ее жертвой. А на Мирайе Химерам ничего не грозит.
- Кто это был? - тихо спросил Эрид, обнимая блонди со спины.
- Волк, - коротко сказал Фред. - Эрри, ты должен вместе с остальными Химерами оставить Амой и полететь на Мирайю. Не думай обо мне. Ты сотрешь мне память, я буду жить так, как прежде… главное, береги себя.
- Ты думаешь, что я могу просто так тебя забыть? Ошибаешься…
*
Эрид успокаивал любимого прикосновениями и поцелуями, пока Фредди не заснул. Самому же чароиту было не до сна.
Значит, Химеры должны будут стереть своим блонди воспоминания о днях, проведенных вместе. Создать видимость, что не было этой связи, похожей на тонкую невидимую нить, что были только обычные будни, заполненные всем тем, к чему элита привыкла раньше.
Умом он понимал, что так необходимо. Одна оговорка, одно неосторожное слово, оброненное кем-то - и всё, Белая Богиня может погубить всех, она ни перед чем не остановится.
Но сердце противилось жестокому решению.
Что останется у Фредди, если заставить его забыть годы их счастья?.. Эрид смотрел на спящего блонди и вспоминал те дни, что провел с ним за общими делами, долгие разговоры за просмотром старых фотографий… утреннюю прохладу и тишину, прогулки вместе в выходные дни…
Вспоминал, как учил любимого играть на рояле, и то, как блонди радостно улыбался, когда играл новую мелодию без ошибок…
Больно было думать, что все эти светлые минуты растворятся в непроглядной тьме забвения. И тогда Фред будет помнить только безрадостное детство с жестоким отцом, одиночество, работу на износ и гибель тех, кто был ему дорог. Разве он заслуживает такой судьбы?! Это слишком жестоко.
“Я не могу оставить тебя так, не могу… я все эти годы подшучивал над твоей привычкой каждый день говорить мне о любви, мне иногда казались лишними эти нежности, постоянное стремление обнять, прикоснуться, подержать за руку даже когда мы не одни… а теперь я жалею, что так мало говорил, как ты мне дорог!”.
Эрид хотел обнять любимого, поцеловать, но боялся разбудить.
А что, если воспоминания не стереть, а просто заблокировать, чтобы Фред всё помнил, но не мог с кем-либо об этом заговорить?.. Тоже своего рода жестокость, ведь тогда он будет знать, что собратья забыли столько моментов из прошлого. С его совестью и заботой о других он будет чувствовать вину перед ними.
Но всё равно, это меньшее из зол.
========== 40. Расставание ==========
Пройдет много лет, но Эрид никогда не сможет забыть последний день и последнюю ночь, которые он провел с любимым перед отъездом в космопорт. Фред помогал собрать всё самое необходимое, пытаясь сохранить спокойный и сосредоточенный вид: “бери все теплые вещи, которые мы с тобой вместе выбирали, и не забывай одеваться по погоде… микрокарты с новыми программами хорошо спрячь, нельзя предугадать, что в какой момент пригодится, пусть там и магия… золото спрячь в тайных отделах, и не смотри на меня так, драгоценные металлы и камни - валюта универсальная… не упрямься, Эрри, послушайся меня, я ведь хочу, чтобы на новом месте у тебя всё было, чтобы ты ни в чем не нуждался…”.
“Разве ты не знаешь, что больше всего мне необходим ты?!” - думал Эрид, чувствуя тщательно скрываемые беспокойство и горе за этой заботой. - “Я бы никуда не летел, а еще лучше было бы, если бы я мог тебя забрать с собой и улететь подальше с этой проклятой планеты, подальше от этой жестокой машины… но я не могу рисковать твоей жизнью. Минк пытался сбежать - и вот что случилось. Да и ты никогда не оставишь Академию, детей”.
За день они едва сказали друг другу пару слов, но слова и не были так необходимы. За столько лет вошло в привычку понимать друг друга с мимолетного взгляда, с одного-единственного прикосновения.
“Я бы сбежал с тобой, Эрри. Будь что будет, я могу и рискнуть. Как же я останусь без тебя? Лучше погибнуть, пытаясь покинуть Амой, чем жить одному и даже не помнить, как мы были счастливы”.
“Не смей даже думать так! Хватило с меня одного такого, готового всем пожертвовать. Я сам себе не прошу, если с тобой что-то случится из-за меня. Ты будешь всё помнить, я не коснусь твоих воспоминаний, только сделаю так, чтобы ты не мог о них говорить. Береги себя, ты не только мне нужен. Сейчас ты особенно необходим тем, кто остается”.
“Знаю… Меня беспокоит судьба тех блонди, которые лишились отцов по вине Юпитер. Эрри, мне страшно даже думать, как они будут жить, зная, что Мать лишила их этих последних лет беззаботной юности. Мне иногда кажется, что всем нам просто снится кошмарный сон, и мы никак не можем очнуться…”.