- Конечно, когда правильность и иллюзия правильности совпадают - это вообще счастье. Тут вообще можно горы свернуть. Но это бывает так редко…
– Да отчего же редко! - против воли взятый за живое, запальчиво воскликнул Бабцев. - Отчего же редко! Вот все верно вы говорите, Леонид. Так сделайте же последний шаг! И все для вас станет кристально понятно, никаких неясностей и двусмысленностей… История доказала, что в будущее есть лишь один путь. Лишь один. И именно поэтому он побеждает все остальные. Не злыми кознями, не насилием, не подкупом и шантажом… Естественным образом побеждает. Именно поэтому все, кто пытался измыслить что-то иное, очень быстро оставались у разбитого корыта. Никто же им не мешал опробовать свой путь. Но эти пути раз за разом обваливались сами, сами оказывались тупиками! И китайская иллюзия обвалится вскоре, поверьте мне…
– Ну да, - проворчал Фомичев. - Четыре тыщи лет обваливается - все никак не обвалится…
А девица, упорно сидевшая к Бабцеву спиной, наконец повернулась. Глаза у нее гневно горели, как у рассерженной кошки; только что не шипела. Бабцев непроизвольно отшатнулся - показалось, сейчас полоснет когтями.
– Разумеется, никто не мешал! - звонко отчеканила она. И с беспредельной иронией процитировала уже подзабывшееся, возникшее, кажется, еще когда Югославию лупасили, а в год вторжения в Ирак буквально навязшее на зубах: - Вам еще не нравится демократия? Тогда мы летим к вам!
– Ох, все, ребята, - проворчал Корховой. Даже он зачем-то решил притворяться, что все они опять вместе. - Брэк. Вон уже надпись зажгли - пристегнуть ремни… Летим.
Раскосая красотка порывисто обернулась к нему и с какой-то вызывающей, демонстративной преданностью одним стремительным всплеском рук, точно взмахнувший парой щупалец спрут, обняла его предплечье, мощное, как нога Бабцева. Даже прижалась. Переспать они со дня пьянки успели, что ли? И громко, озорно продекламировала:
– Летит, летит ракета!
– Вокруг земного света! - развеселым хором подхватили Фомичев и Корховой без запинки. - А в ней сидит Гагарин! Простой советский парень!
Бабцев молча отвернулся.
Часть вторая. Дети на кладбище
Другие: Вражья досада - новая засада
А когда те, с чьей подачи был развален “Сапфир”, услыхали в сети отчаянный вопль Журанкова с предложением купить у него хоть малый ломтик его честно работавшей, ни в чем не повинной печенки и, как завзятые стервятники, устремились дожимать и добивать, оказалось, что их подопечный, апатичным сиднем сидевший все эти годы в своей давно им знакомой норке, вдруг исчез. Оказалось, они, терпеливо и искусно ждавшие, опоздали. Пусть на день или на два - но опоздали и, стало быть, проиграли некий ход в какой-то новой, еще не вполне понятной игре.
Конечно, у них была масса дел и помимо Журанкова. “Сапфир” и все, что с ним связано, представляли собою лишь один из многочисленных пунктов длинного, словно ленточный червь, перечня их операций. Даже не самый важный - то есть это им казалось, что он не самый важный. Привычка к тому, что дела движутся с переменным успехом, в крови разведчиков. К тому же, как гласит древняя китайская мудрость: “Победы и поражения - обычная работа полководца”, и даже полководцы, незнакомые с китайской грамотой, мудрость эту выстрадали собственной жизнью; кто не выстрадал, кто не понял столь простой истины, тот до полководца не поднимается - сгорает от нервотрепки и вылетает в тираж еще на стадии малых чинов.
За последние полтора десятка лет они привыкли к победам.