Прикосновения Риддла расслабляли, и Гилдерой уже готов был ненадолго забыть о творящихся вокруг странностях, но его взгляд упал на перепачканные мелом пальцы любовника, и он поспешил выбраться из теплых объятий.
— Мог бы сначала руки вымыть, — капризно произнес Локхарт, нервными движениями хлопая по рукавам мантии. Он купил ее вчера, влюбившись в нежнейший бирюзовый цвет, который тусклое освещение лаборатории превратило в обычный голубой.
Том фыркнул и пару раз отряхнул ладони, о мантии он даже не вспомнил, хотя обшлага рукавов вместо черных выглядели белыми. Все равно его рабочая одежда была старой, потрепанной и носила на себе следы от вещей куда как хуже обычного мела.
Некоторое время он молча наблюдал за Гилдероем — тот весь извертелся, пытаясь увидеть, где же еще остались предательские белые отпечатки, но потом не выдержал и ласково спросил:
— Наверно, твоя мама очень сильно хотела еще одну девочку?
— Не пытайся меня отвлечь! — Локхарт оставил мантию в покое. — Я вижу людей насквозь. Мощный интеллект и развитая интуиция — вот что отличает писателя от обычных людей. Никому не удастся меня провести. С моим богатым опытом я могу распознать темную магию, даже находясь на противоположном конце улицы.
— Я не сомневаюсь в твоих способностях, — покладисто сказал Том, и подозрения Гилдероя усилились. Не может быть, чтобы Риддл добровольно признал его выдающиеся заслуги. В прошлый раз стоило Гилдерою вскользь бросить, что он разбирается в магических растениях лучше любой травницы, как его любовник оскорбительно расхохотался, а потом заявил следующее: «Да ты бы не смог отличить мандрагору от хрена лысого, даже если бы та во весь голос орала бы тебе в ухо». Возмутительная клевета!
— Итак, я жду твоих объяснений. — Локхарт сцепил пальцы за спиной и тряхнул золотистыми кудрями. — Желательно по всем пунктам.
— Почему бы нет… Во-первых, — Том нарочно подчеркнул это слово, — я не имею понятия, где пропадает твоя мамаша. Ты ведь сам просил меня держаться от нее подальше. Впрочем, я и без твоих просьб позаботился бы о том, чтобы свести наши с ней встречи к минимуму. Во-вторых, откуда мне знать, зачем ей столько цветов? Нас не назовешь близкими друзьями, и если бы твоя мамочка вдруг увлеклась икебаной или стала обворовывать могилы, то я был бы последним, кому бы она об этом рассказала. В-третьих… что же было в-третьих? — Риддл прикусил губу и задумался. — А, соседи… Видимо, наша распрекрасная миссис Л. их тоже достала, вот они и пытаются выведать у тебя, когда же она наконец отсюда съедет. В-четвертых, выражение лица у меня самое обычное, а у тебя разыгралось воображение. Безделье идет писателям во вред — они начинают видеть демонов там, где есть одни лишь маглы. И, наконец, в-пятых, может, твоя мама таки поняла, что пора бы ей позволить тебе отцепить пальчики от ее юбки. Она ждала слишком долго, но, как говорят, лучше поздно, чем никогда.
Том был очень убедителен, трудно было не поддаться его обаянию, Гилдерой чувствовал, что начинает сомневаться: а не начал ли он в самом деле приукрашивать действительность, не имея возможности взяться за новую книгу? Риддл уловил перемены в его настроении, осторожно приблизился и вкрадчивым тоном произнес:
— Но если ты все равно здесь, то, может, задержишься? Я как раз собирался сделать перерыв на обед. — Том махнул рукой в сторону своей доски. Рядом торчала черная рука, почти сливающаяся цветом со стеной, Гилдерой бы не обратил на нее внимания, если бы не поднос на ее ладони. Макдур не жалел сил на чистку столового серебра — и оно будто светилось изнутри. — Жаль, я не догадался попросить принести яблоко, — продолжал Риддл. — Тогда бы у нас получилось искушение по всем правилам. Но, может, ты согласишься совершить грехопадение в обмен на грушу, кусок пастушьего пирога или сандвич с тунцом?
Том стоял совсем рядом, и Локхарт чувствовал его горячее дыхание на своей щеке. «Ну ведь точно карамелью пахнет!» — подумал он, уже готовый уступить. Но сначала следовало убедиться, что если не помыслы, то хотя бы руки у его любовника чистые.
Дверь с шумом распахнулась, и колдуны отскочили друг от друга, как пара облитых водой котов. В лабораторию влетел маленький коренастый толстячок. Его макушка была лысой, как вершина горы Блоксберг, казалось, что все волосы оттуда переместились вниз на лицо, два пучка задержались на надбровных дугах, остальные окутали подбородок кучерявой темной бородой, похожей на каракуль — дешевый мех, из которого в некоторых бедных европейских странах ведьмы делали себе шапки. Раньше эти головные уборы часто встречались Локхарту во время его путешествий, и у них с бородой незнакомца было еще одно сходство — та тоже выглядела облезлой и поношенной.
Коротышка потопал к ним, прошелся по гримуару, не заметив препятствия, и даже не обернулся, когда тот звякнул цепью и вяло дернулся.
— Правду говорят, будто старый пень двинул кони?! И шо теперь?
— И зачем я вызвал из ада демона-слугу, если дом все равно похож на проходной двор? — недовольно буркнул Том.
Макдур, смущенно топчущийся на пороге, вымученно осклабился; оправдываться вслух он не смел, но его взгляд ясно говорил, что даже у его могущества есть предел. Попробовал бы хозяин сам остановить этих наглых смертных, которые прут, как слоны на водопой.
Сторожевой гримуар задрожал и чихнул — большая часть чернильного дождя попала на демона, который из присутствующих меньше всего заслуживал этой незавидной участи. От неожиданности колдуны застыли, и Гилдерою пришлось признать, что он зря упрекал гримуар в нерадивости, тот не обленился, а простудился. Дальше чихи пошли один за другим, и каждый новый был громче предыдущего, черные точки летели во все стороны. Макдур мужественно сносил незаслуженные плевки судьбы. Если приглядеться, то можно было заметить, что черные точки — это маленькие буковки, но никто из колдунов не то что приглядываться, близко не хотел подходить к зараженной книжке. Наконец гримуар печально хлюпнул и уполз с дороги, спрятавшись за старинным сундуком.
— Объясните мне наконец, что здесь происходит! — воскликнул Локхарт.
— Отчего ж не объяснить? — тут же откликнулся коротышка, взмахнув руками. — Я поставил двадцать галлеонов на старика Донса, вот этот кабаноголовый сказал мне, шо дело — верняк, Донс тот еще жребчик и в два счета затащит под венец вашу милку-блондинку. А старый хрен взял да улегся в гроб завместо брачного ложа. И теперь я хочу вернуть мои денежки.
Лицо Гилдероя медленно наливалось краской, пока не стало цвета освежеванной гиппогрифьей ляжки. Он медленно подошел к доске, взялся за нижний край и перевернул. На другой стороне была таблица с именами и цифрами. Жирная линия перечеркивала строчку с именем Донса, да упокоится бедный колдун с миром, кем бы он ни был.
— Это ведь ставки, да?! Ты делал ставки на мою маму?
Том подошел к столу и взял с подноса большую желтую грушу. Все это он проделал с нарочитой деловитостью, включая процесс надкусывания груши. Его отстранено-смиренный вид как бы говорил: «Если работать мешают, а развлекаться не дают, тогда можно пообедать, чтобы не терять время на пустые разговоры с вами».
— Технически твоя мама не участник, она — главный приз.
— Значит, ты устроил тараканьи бега за моей мамой. Моей милой беззащитной мамой!
— Лучше сказать, кобелиные бега. — Том неодобрительно покачал головой, давая понять, что от известного писателя он ждал более точных определений. — А насчет твоей мамочки… я бы скорее назвал беззащитной венгерскую хвосторогу, чем ее.
— Что ты натворил?!
— Разместил брачное объявление в «Мире квиддича».
Гилдерой вытаращил глаза, позабыв, что гримаса удивления его совсем не красит. Риддл не стал дожидаться, когда любовник начнет громко и витиевато выражать сомнения в его психической адекватности, и продолжил объяснять:
— Я написал, что миссис Локхарт — одинокая вдова, проживающая по нижеследующему адресу, — желает познакомиться с респектабельным колдуном для создания семьи. Еще я указал, что знакомство должно быть романтичным и выглядеть случайным. И никаких упоминаний об объявлении. К моему удивлению, на руку твоей мамочки нашлось шесть претендентов, так что получились настоящие брачные гонки. А если есть гонки, значит, должен быть и тотализатор, и я его устроил.