Несколько раз во время исследований подземелий глиняный волк норовил потеряться, высказывая из рук или выпадая из порванного острыми выступами мешка. Но Ливе внимательно следил за своими вещами.
— Какому волку охото лазить по холодным сырым пещерам? — спрашивал Ливе не то себя, не то фигурку.
Боясь утратить способность к человеческой речи, он часто говорил вслух.
Однажды разведя огонь в подземном зале Ливе подумал, почему бы не обжечь глину. Пусть фигуркам уже много лет, они выглядели вполне свежо.
Ливе долго глядел на глиняного волка прежде чем бросить его в огонь. Он ожидал, что в худшем случае фигурка треснет, а в лучшем обратится в керамику. Но не произошло ни того, ни другого.
Языки пламени, соприкоснувшись с глиной, вдруг позеленели, сама фигурка стала излучать режущий глаза свет, над пламенем сгустился дым, принимая облик волка с горящими зелёными глазами. Волк, открыв пасть, клацнул зубами, и в следующий миг огонь погас. Лишь кроваво-красные угли отгоняли мрак.
Ливе прислушивался, словно ожидал, что состоящий из дыма волк, так похожий на волка из его воспоминаний теперь скрывается в темноте. Но вскоре его глаза привыкли к отсутствию света, и Ливе смирился, что остался наедине со своими мыслями.
Ливе не единожды повторял этот опыт, но дымная фигура больше не появлялась. Другие фигурки тоже не реагировали на огонь. Совсем не менялась и простая на вид глина.
Ливе подумал, что возможно на его вопросы могли ответить Апостолы Камня и Воды, но те не показывались уже много лет.
Ливе не знал, где искать подсказки, потому просто бродил по лесам и горам, надеясь однажды найти что-нибудь.
***
Идя в то утро по лесу, Ливе и не думал собирать грибы, но те будто сами кидались ему под ноги. Он улыбнулся. Из-за записей в мешке было совсем мало места, потому Ливе, срезая их помещал в капюшон.
Издали услышав девичьи голоса, Ливе влез на дерево, прячась в густой листве. Мысль была проста и обдумывание её поднимало настроение. Пусть и для осуществления слишком многое должно было совпасть. Попробовать стоило.
Он знал их, как и большую часть жителей Южного города, пусть почти год не возвращался к людям. Ригна и Лигна были сёстрами-близнецами, и Ливе бы ни за что не отличил одну от другой, если бы не видел Нити. Но сейчас было не так важно кто из них кто.
Он прижал ухо к дереву, сливаясь с ритмом шагов. Ощущал каждую каплю росы на приминаемой подошвами из задубевшей кожи. Чувствовал кровь, бегущую по чужим жилам, и даже слышал биение сердец.
«Здесь, на этом самом месте», — чуть ли не пропел он мысленно.
— Здесь ничего нет, — сказала сестре Ригна.
Нити натянулись и зазвенели.
— Давай чуть-чуть передохнём, у меня ноги устали, — пожаловалась Лигна.
— Там посидим, — предложила Ригна, указывая на поваленное дерево.
Звон нарастал. Он не мешал слушать другие звуки, но переносить его становилось всё сложнее. Всё вокруг виделось иначе. Деревья не были растениями, а девушки внизу привычными людьми. Всё представлялось запутанным разноцветными нитями. Он не мог видеть солнца, но его заменяло их сияние. Сеть шла и по незримой теперь земле.
Ливе моргнул, и всё стало прежним. Но всё же он чувствовал, когда задевал ту или иную нить. Он спрыгнул с дерева на другой край поляны, где беззаботно болтали девушки.
Он видел, как округляются их глаза, а голоса смолкают.
— Здесь никого нет, — переиначил он слова Ригны.
Звон Нитей оставался громким, пусть и несколько переменил тональность. Воздух стал подобен воде — тяжёлым, но мягким.
Ливе медленно поднял выпавшую из рук Ригны корзину и переложил в неё грибы из капюшона. После чего щёлкнул пальцами, как бы отпуская Нити. Натяжение исчезло, и тёплая волна прокатилась по поляне.
Когда отголоски звона смолкли, Ливе был уже далеко. Опускаясь после быстрого бега на нагретые солнцем камни у реки, он не смог сдержать рвущийся наружу смех.
========== 5. Нити ==========
Понимая, что бегство бессмысленно, волк бросился в самое сердце пламени.
То ли оно не обжигало, то ли волк просто не ощущал боли, но в какой-то миг они покатились по земле. Но уже не другой волк боролся с ним, а огромная змея обвилась вокруг, что кости затрещали от её объятий.
В какой-то миг он перестал ощущать своё тело, змея же обрела свой прежний облик. Тогда волк понял, что поединок затянулся и, лязгнув зубами у шеи противника, бросился прочь.
Прыжок получился затяжным, и земля будто расступилась перед ним, приняв в свои недра.
Радость игры испарилась. Вернулась осторожность и собранность.
Волк оказался в холодной сырой пещере, где капало с потолка и мерзли в ледяной воде лапы. Зато он понял несколько других вещей, вспомнил и осознал. Но они казались настолько невероятными, что волк решил не думать о них до поры до времени. Достаточно и того, что вопросов к своему проводнику у него больше не осталось.
Принюхиваясь и прислушиваясь к движению воздуха, он тихо, но уверенно побрёл по темноте, протискиваясь по узким лазам и взбираясь по скользким подъёмам.
Сквозь дыру в потолке лунный свет падал на гору человеческих останков. Они были разных размеров, взрослые и дети, но плоть и одежда их давно истлела. И волк понял, что должен взобраться по ней, чтобы оказаться на поверхности. Кости захрустели под его лапами, но волк не думал останавливаться. Подпрыгнув с вершины, он уцепился, передними лапами за край и, подгребая задними, выбрался на лесную поверхность.
В воздухе разливался запах лета и грозы. А луговая трава под лапами была мокрой после дождя.
Волк слышал шорох. Вода размыла и смешала запахи, и теперь слышно, как земля впитывает влагу. Теперь волк чуял мокрого и замёрзшего, но всё равно горячего грызуна. Тот притаился не двигался, но мелкий зверёк не интересовал волка. Он опустил нос к земле, принюхиваясь, и вздрогнул от холодных капель. То дёрнулась с места потревоженная лягушка. Но и она не могла его отвлечь.
***
Весь оставшийся день Ливе занимался наблюдениями и к городу подошёл лишь глубокой ночью. Хотя ему было вполне по силам перемахнуть через крепостную стену, от решил дождаться рассвета, когда сменится караул и откроются крепостные ворота.
Лунный свет разливался по траве и заполнял собой небо. Выложив перед собой глиняные фигурки, Ливе сел на землю. Всякий раз, когда он делал подобное, ему казалось, что за ним наблюдают. И этот не был исключением. Но ожидание было долгим, и он задремал. А когда открыл глаза, луны уже ушли за горизонт.
Возвращаться всегда было тяжело, пусть душа радостно ожидала мгновения, когда покажутся знакомые улицы и родной дом. Мать встречала его со слезами, а оттец с ворчанием.
— Сегодня ярмарка, — сказал он им. — И я хочу её посетить.
Родители удивились, что ему известно об этом, и он признался что подслушал разговор девушек в лесу.
На слове «девушки» в глазах матери отразилась такая радость, будто он уже объявил о предстоящей свадьбе. Она тут же бросилась к сундуку, проверять, не съела ли моль приличную одежду сына и осталась довольна результатами исследования.
***
Ливе никогда бы не подумал, что ему потребуются навыки плетения, но теперь, когда у него стало получаться удерживать нити это оказалось просто необходимым.
Городская площадь встретила его деловитым гомоном, но Ливе не думал останавливаться возле овощных прилавков, а направился вглубь, где мастера и мастерицы выставляли свои изделия.
Раньше Ливе многого не замечал, погружённый в собственные мысли, пропускал мимо множество вещей. И теперь пытался восполнить хотя бы частично этот недостаток знаний. Его интересовало всё: узлы, кружева и даже вязаные игрушки. Ему казалось, он попал в совершенно другой мир.
Он не ожидал так скоро встретить одну из сестёр, но, увидев за прилавком Ригну, приветливо улыбнулся. Девушка смотрела на него настороженно, будто ожидая что он снова что-то такое выкинет. Ливе понимал, он и сам порой не знал, что ждать от себя в следующий миг.