- Нет, - отозвался Ки Су.
- Тогда мы не можем вас зарегистрировать. Для этого необходимо как минимум одиннадцать человек.
- И ничего нельзя сделать? – как можно спокойнее спросил Ки Су.
Вдруг на середину комнаты выбежал До Гын, забыв о своем надежном убежище. Он просто не мог допустить, чтобы команда, совсем недавно образовавшаяся, пострадала из-за него.
- Осталось всего несколько дней, - произнес он, умоляюще смотря на женщину в очках. – Десятого мая мне уже будет семнадцать. Пожалуйста, позвольте нам играть!
Он поклонился, так и оставаясь в таком положении. Все выжидающе смотрели на женщину. Она вновь взглянула на бланк, опустила его, поправила очки. Так пролшла почти минута, долгая и тягучая
- Ладно, будем считать, что твой день рождение был позавчера, - наконец, объявила она свое решение, исправляя на бумаге одну единственную, но тем не менее очень важную цифру.
До Гын выпрямился. Остальные облегченно вздохнули, Мун Хо самодовольно хмыкнул, лицо Чонхо как всегда ничего не выражало.
- Но только при одном условии, - поспешила она разочаровать их.
Бумаги в нашей жизни занимают довольно ощутимую часть, причем не самую приятную и совсем нелегкую. Но какая может быть жизнь, не зафиксированная на этих бумагах? И одно дело их заполнять, так ведь эти бумажные солдаты требуют надлежащего им порядка, не желая достигнуть его сами.
- Вот ведь эксплуататор, - проворчал Чи Ён, вставляя очередную порцию бумаг в папку.
Условие регистрации было несложным, но довольно трудоемким – уложить все бумаги в положенное им место, перенести их туда-то и туда-то, доделать то-то и то-то. С какой стороны ни посмотри не такая уж и большая плата за одну фальшивую цифру в документе, но все равно недовольства, будь оно сокрыто глубоко внутри или напрямую высказано, было хоть отбавляй. Сама На Хён, работник регистрации, внимательно следившая за выполнением работы, тоже не сидела, сложа руки. А за окном уже повисла положенная данному времени суток густая темнота.
Выполняя последнее поручение (кстати сказать, уже третье последнее поручение за полчаса) Гу Юн тяжко вздохнул, в который раз спускаясь в помещение, содержащее всю документацию. Поиски были сложными, ведь красных папок была сотня, но та единственная с тремя вертикальными синими полосами никак не хотела находится, и неизвестно откуда взявшаяся и зачем-то стоявшая на одном из стеллажей фигурка манеки-нэко*, не устав держать левую лапку поднятой кверху, уже успела порядком надоесть. Наконец, на одной из дальних полок сверкнуло что-то синее, и Гу Юн уже успел протянуть руку, чтобы взять уже успевшую стать драгоценностью папку, но она вдруг совсем не захотела поддаваться. Он ухватился за нее крепче, сильнее было действие и с противоположной стороны. Но неожиданно красно-синяя папка поддалась, заставив Гу Юна по инерции отступить на шаг, а потом и вовсе повалиться на пол.
- Что-то призраки в последнее время расшалились, - сказал Мун Хо, выступая из-за стеллажа. – Неужто ты все-таки не потерялся? Долго ж тебя не было…
Всю эту речь человека, которого он и видеть бы не хотел, Гу Юн выслушивал чуть поморщившись. Не пожелал он принять и помощь в виде протянутой руки Мун Хо, а тот не стал заморачиваться.
- Не нужно, уйди лучше, - вместо благодарности произнес он. «Ты мне мешаешь сейчас, да и вообще по жизни» добавлять он не стал.
В итоге, несмотря на все препятствия папка была доставлена в требуемое место, и это действительно оказалось концом всей бумажной и не совсем волокиты.
- Ну что ж, вы, ребята, тут недельную работу выполнили, - подытожила На Хён. – И правда, играть хотите…
- Спасибо вам, - поблагодарил ее опять До Гын, будто чувствовавший себя виноватым, вследствие чего старавшийся сделать больше всех.
Вслед за ним ее поблагодарили и остальные.
- Ох, не знаю, правильно ли я сделала… - продолжила женщина. – Ну да ладно. И кстати, поздравляю с прошедшим Днем рождения, - добавила она, обращаясь к До Гыну, и подмигнула.
*манеки-нэко – японская маленькая скульптура, изображающая кота с поднятой лапой и приносящая удачу.
Теперь команда существовала официально, и в связи с этим тренировки стали еще более напряженными и длительными. Но сейчас на них лежал груз ответственности, ведь жалко потерпеть поражение, пройдя через такую сложную регистрацию. Приближалась дата, внушавшая нетерпение, трепет и даже страх. Первая игра им предстояла пятого мая. На календаре, совсем некстати висевшем в раздевалке, эта дата была обведена красным карандашом. Кто знает, как все сложится…
Первый раз всегда запоминается на всю жизнь, что бы это ни было. Им предстояло выйти на поле в качестве команды в первый раз. И нужно было не оглядываться на игроков, находящихся сзади, а знать, в какой части поля они находятся. Нужно было бежать не за мячом, а туда, где он окажется в тот момент, когда его можно будет перехватить у соперника. Тающие, как кубик льда летом, дни заставляли порой стучать сердце быстрее в предвкушении начала нового этапа в жизни. И солнце было светлее, и ветер сильнее дул в лицо.
Оставалось совсем немного, несколько дней, как вдруг произошло нечто неожиданное. Было достаточно малое количество человек, чтобы можно было сразу заметить чье-то отсутствие. Все начиналось как всегда: приветствие, разминка, пробежка, отработка пасов, разработка стратегии. И даже опоздали те, которые обычно опаздывают. Чи Ён и Ыль Квон пришли, когда половина разминки уже прошла. И тренер сделал им выговор как обычно, ни больше, ни меньше.
- Если наша полузащита будет всегда опаздывать и надеется на защитников, сумею вас разочаровать, ворота в таком случае они не спасут, - говорил Квон опоздавшим. – Ём, подойди сюда, - позвал он, даже не оборачиваясь. Так прошло полминуты. – Ём! – позвал он снова, начав искать его глазами по всему полю.
Но никто не отозвался. Его тут не было с самого начала! Нашел время прогуливать, когда первый матч уже на носу…
- Где Ём? – спросил Квон у Ки Су, который еще не совсем привык к своим новым обязанностям капитана. Тот только пожал плечами.
Вот и первые трудности. Как же начинать участвовать в чемпионате в меньшинстве? С каждой минутой Квон все больше хмурил брови, участники команды медленно, но верно отходили от него подальше, мало ли что может случиться, если его терпению придет конец. Стало настолько тихо, что было возможно услышать малейшее дуновение ветерка. Когда брови на лице Квона были сведены настолько, насколько это возможно, и До Гын уже прошептал свое обычное «да спасет нас великий Будда», на входе показалась знакомая фигура. Джа Кён шел к ним, может, медленнее, чем всегда. Что-то в нем было не так, но что именно – понять издалека оказалось затруднительным.
- Добрый день, господин Квон, - произнес он, подойдя к команде.
Он заметно нервничал. Вот оно что. Левая рука Джа Кёна была полностью забинтована, он прижимал ее к груди. Он явно чувствовал, что подвел всех здесь собравшихся, и более всех – тренера. Тот ничего не сказал, ни ругал, ни сочувствовал. Лишь спокойно смотрел на него, ожидая объяснений. Тяжело вздохнув, Джа Кён начал:
- Я извиняюсь перед всеми вами, - он поклонился несколько раз, как смог, - но вчера я был слишком неосмотрителен…
Среда, единственный свободный день. Прекрасный день для прогулки после школы по городскому парку, чтобы не спеша обдумать свою жизнь, прошлое и настоящее, поискать работу, сидя на лавочке и издалека рассматривая объявления. Прекрасный день, чтобы поболтать с другом, внезапная встреча с которым очень обрадовала Джа Кёна. Прекрасный день для похода с ним в развлекательный центр.
- Почему ты всегда оглядываешься? – спросил его Чо Хён У, человек, которого Джа Кён знал еще с детства, после его очередного поворота головы назад. День прошел незаметно, и из уголков многолюдной улицы уже начали подкрадываться тени.