Задняя дверь вдруг открылась, и свет хлынул во двор. Хват нырнул в тень позади лошади. Что-то острое вонзилось ему в левую голень, и он стиснул зубы, чтобы не крикнуть.
На пороге, частично заслонив свет, возникла фигура. Хват воспользовался сгустившейся тенью, чтобы забиться в угол между домом и оградой. Скоба, к которой была привязана лошадь, тоже скрывала его из виду.
Не смея потереть пострадавшую ногу, Хват потрогал горло. Рана, нанесенная ему Скейсом, покрылась коркой и болела, когда он к ней прикасался. Хват проглотил слюну. Надо было послушаться первого побуждения и бежать во всю прыть домой, к Таулу.
Фигура вышла во двор, и к ней тут же присоединился другой человек, повыше.
- Стража у западных ворот пропустит вас, ни о чем не спрашивая, сказал второй первому.
Хват царапнул пальцем засохшую кровь на горле. Этот голос принадлежал Баралису.
- Вы точно кумушка в брачную ночь, Баралис. Обо всем позаботились.
Баралис поклонился незнакомцу.
- Стараюсь по мере своих сил.
Оба сделали несколько шагов в сторону Хвата. Он чуял теперь, что от незнакомца пахнет чужеземными духами и конским потом. Его темные волосы блестели от масла, а белые зубы сверкали в темноте.
- Вы ведь знаете, что Кайлок стоит лагерем у южных ворот? - спросил он, поправляя выбившуюся прядь. Он носил кожаный колет и двигался совершенно бесшумно.
- Нет нужды докучать королю подробностями нашей незначительной встречи, - откликнулся Баралис.
- Я того же мнения, - сказал незнакомец после нарочито длинной паузы.
Чтобы хорошо рассчитать эту паузу, он сжал левую руку в кулак и пять раз разжал его, прежде чем заговорить.
Судя по цветам его уздечки, он имел какое-то отношение к Вальдису. И Хват, хотя мало что понимал в таких вещах, чувствовал, что этот человек не простой рыцарь.
Незнакомец подошел к своей лошади. Хват вжался в стену. Лошадь тихо заржала, и хозяин привычно поднял руку, чтобы погладить ее, но Баралис заговорил, и он отвлекся.
- Собственно говоря, - сказал Баралис, подходя к нему, - чем меньше будет знать король о нашем... как бы это выразиться? - о нашем согласии, тем лучше. Как-никак он скоро женится, получит молодую жену, а с ней герцогство - зачем беспокоить его нашими мелкими делами?
Хват содрогнулся. Было нечто в голосе Баралиса, что пробирало его холодом до костей.
- Да, - согласился незнакомец. - Не думаю, чтобы короля могли заинтересовать религиозные прения в Хелче и на прочих завоеванных землях.
Он говорил с тем же смертоносным холодом, что и Баралис, только еще более гладко и равнодушно. Все у этого человека было гладким: его кожаный колет, его намасленные волосы, его движения.
- Вам следует знать, мой друг, - сказал Баралис, - что король смотрит на это точно так же, как и я. Коль скоро рыцари сражаются за нас на ратном поле и поддерживают порядок на занятых землях, до остального нам дела нет.
Незнакомец обнажил в улыбке мелкие и безупречно ровные зубы и снова промолчал, на сей раз трижды сжав и разжав пальцы.
- Я рад слышать, что король относится к религии так же, как и мы. - И продолжил с легчайшим намеком на насмешку: - Север слишком долго находился под духовным руководством Силбура, Марльса и Рорна. Довольно нам повиноваться капризам южной церкви.
Он хотел сказать что-то еще, но Баралис прервал его:
- Поступайте, как сочтете нужным, Тирен. Главное, держите Хелч на коленях, пока не падет Высокий Град, - и никто не станет оспаривать ваши побуждения.
Тирен! В горле у Хвата вырос такой комок, что не давал ему дышать. Тирен - глава рыцарства, идол Таула, его спаситель, его наставник. И он-то тайно сговаривается с Баралисом - один Борк знает, какие гонения обрушатся теперь на ничего не подозревающих жителей Хелча. Хвата не обманули слова "религиозные прения".