Счастье, что "Чудаки-рыбаки" вместе с Джеком и Таулом ушли часов семь тому назад, - иначе сидеть бы обоим в темнице.
Потому-то Хват и оставался им верен. Надо же кому-то предупредить их о происках архиепископа, прежде чем они сойдут с корабля. Хват грустно покачал головой. Ведь эти двое не умеют так ловко уворачиваться от людей с ножами, как он.
Дойдя до перекрестка, Хват выбрал более интересную дорогу: темный зловонный переулок, мощенный склизким булыжником. Он уже довольно долго гулял по городу и с большой пользой для себя провел самое горячее рыночное время - от восхода до двух часов дня. До второй же горячей поры, между восемью вечера и полуночью, когда все отправляются по девкам, оставалось еще несколько часов. Можно от нечего делать побродить просто так и навестить старые охотничьи угодья.
Почему-то они показались ему не столь привлекательными, как раньше. Места, конечно, темные, и возможностей представляется не меньше, чем будущему епископу, но он почему-то ожидал большего.
Немного разочарованный, Хват решил вернуться на рынок, но в этот миг что-то темное и пахнущее фигами опустилось ему на голову.
- Убивают! - завопил он во всю мочь. - Насилуют! На помощь!
Но его подняли на воздух, плотно обмотали голову мешком и унесли, вопящего, прочь.
Баралис волновался. Ночью он намеревался сделать то, чего никогда еще не делал. Нечто столь непредсказуемое и требующее такой затраты сил, что могло принести ему существенный вред.
Он был у себя. Уже смеркалось, но Кроп развел буйный огонь и зажег столько свечей, что было светло как днем. Новорожденный теленок лежал в медной ванне у ног Баралиса. Едва живой, он еще жалобно мычал, зовя мать. Кроп купил его утром прямо в родильном пузыре, но теленок уже терял тот особый глянец, что свойственен только новорожденным существам.
Рождение обладает особой властью. Это знали пастухи Великих Равнин, знал наставник Баралиса в Ганатте, и Баралис, сидя на расстоянии вытянутой руки от существа, сделавшего свой первый вдох всего девять часов назад, тоже познал это.
Чрево - это не просто ткани, мускулы и кровь. Это преграда между двумя мирами. По одну сторону - жизнь, бурная и порочная. По другую - начало существования, чистое, уязвимое, благостное. И когда эти стороны встречаются - отходят воды и мускулы, точно мощный пресс, изгоняют плод наружу, - рождается сила, и она передается новорожденному.
Ее питает тайная мощь яичников и кровь последа - ничто не имеет такой магической ценности, как жизнь, только что извлеченная из чрева.
Во время своего пребывания на Великих Равнинах Баралис видел, как пастухи использовали новорожденного младенца для приготовления лакуса. Для этого дела потребовались усилия шестерых мудрецов. Баралис и теперь помнил страшную мощь обратного удара, чувствовал на коже палящий жар и чуял запах горелого мяса - руки двоих из шести обуглились тогда до локтя. Он содрогнулся при одной мысли об этом. Позже мудрецы, упившись хлебным вином и валериановым корнем, говорили, что обряд прошел удачно. Что такое потерянные руки по сравнению с ценностью лакуса? Пусть мудрецы остались калеками - охотников племени нужно излечивать любой ценой. Баралис провел пальцем по губам - сам он никогда бы не осмелился ворожить с новорожденным младенцем.
Кроп приготовил и принес ему чашу, нож и порошок. Баралис сел на свой стул с высокой спинкой и стал смотреть, как слуга готовит детеныша.
С долгами плохо спится в одной постели - особенно когда ты задолжал Ларну. У жрецов этого острова счет короткий, и платы они требуют сполна.
Именно это он и сделает ночью: расплатится с ними сполна. Они поделились с ним своими секретами - теперь он должен потрудиться ради них. Пекарского ученика надо остановить.