Он был такой красивый.
- Поранился? - удивился Павел. - Мне больно? С чего ты взяла, Танька? Смотри, у меня все в порядке.
В доказательство он пошевелил пальцами сперва одной, потом другой руки. И верно - ни следа отверстия, ни следа раны, ни следа крови.
- Я и не думал раниться. Что я - косорукий какой? Но на тельняшечьей груди алели свежие полосы и пятна, и девочка Таня недоверчиво смотрела на них.
Глава 10
"Что это, удача? Везение, случайность?" - думал Михаил по мере того, как чрезвычайно интересная женщина лет двадцати пяти - тридцати, так неожиданно оказавшаяся рядом посреди огромного города, рассказывала о своем сегодняшнем сновидении.
Рассказывала "визию", которую сегодня дали Михаилу. Он непроизвольно прикрыл фигурку карикатурной Смерти рукой. Улыбнулся замолкнувшей женщине. Та, кажется, и сама была не рада своим внезапным откровениям.
- Дайте мне прикурить, - сказала женщина. Безусловно, она была хороша. Она была даже красива. Смугловатая, с усиками на губе и двумя приметными родинками-мушками у рта и брови. Янтарного цвета кофточка, жилетка тончайшей палевой замши подчеркивает полную грудь. Удлиненные мерцающие глаза и маленькое ушко из-под спустившейся смоляной пряди. Очень со вкусом украшения и чрезвычайно тонкий тщательный макияж. С изюминкой баба.
Михаил почувствовал, что сегодняшний "такой" день его кончился.
- Я не ношу огня, - виновато развел он руками. При этом незаметно выбросил дурацкую куколку - зачем только покупал? - подальше в сторону. - Секундочку.
Елена Евгеньевна не без удовольствия отметила, как тотчас же среагировала девочка-официантка на его повелительный жест.
- Будьте добры зажигалку... прошу вас.
- Представились бы. - Елена Евгеньевна-вторая выпустила две тонкие струи дыма из ноздрей. - А то разглагольствую неизвестно перед кем.
- Меня зовут Михаил.
Ей понравилось и то, что он не сделал вид, будто обижен на "неизвестно кого", с расчетом обыграть эту свою мнимую обиду, заплести разговор. Просто представился и ждал, что скажет она. Цельный мужик.
- Елена Евгеньевна. - Упоминанием отчества она как бы воздвигала барьер.
- Я спросил вас о снах, Елена Евгеньевна, потому что мне самому они снятся очень часто. Всякие.
- Про что чаще?
- О разных людях.
- А о себе?
- Бог миловал пока. - Михаил неопределенно улыбнулся. - Да я в них и не разбираюсь.
- Удивительно. Сейчас в снах разбираются все, кого ни спроси. Вода хорошо, символ жизни. Полеты во сне - неудовлетворенность. Если в пропасть падаешь - слишком большая дистанция между потребностями и возможностями, короче, слишком много о себе воображаешь. Вам никогда пропасть не снилась?
Елена Евгеньевна начинала раздражаться. "Умный" разговор усыхал на корню, как это всегда происходит с "умными" разговорами.
"Вокруг нее опасность, - думал Михаил. - Я ее чувствую с двух сторон, спиной и боком, значит, двое. Слежка? За ней? Опасность не для нее, а для меня, даже так - предостережение. Охрана? Кто ж она такая, женщина из "визии", баба с изюминкой?"
"Хорош мужик, - думала Елена Евгеньевна. - Слова клещами тянуть надо. Другой уж давно павлином бы хвост развернул, в десять кабаков позвал, ведро цветов велел подать, заговори с ним такая женщина. Или хоть шампанское. Да, но ведь других-то, павлинов, ты навидалась, голуба моя, и они тебе неинтересны. Может, бедный? Одет вроде ничего. Что же такое я увидела в его глазах? Или взять да и украсть его?"
- Знаете что, - сказал Михаил. - У меня появилась отличная мысль. Я вас сейчас украду, хотите?
"Ой!" - чуть не вырвалось у Елены Евгеньевны.
- Не знаю, какие у вас были планы на сегодняшний вечер, - продолжал он, но судя по всему, вы отдыхаете.