Не такие зверские, как рана на запястье, но особо аккуратными их тоже не назовешь.
На коже возле ран крови не было, даже у рваной раны на руке. Они стерли кровь? Где бы он ни был убит, а крови должно было быть много. Всю ее они счистить
не могли. Найди мы, где он был убит, у нас была бы куча следов в руках. Но на тщательно подстриженном газоне самого что ни на есть ординарного жилого района
следов никаких не было. За это можно ручаться. Они выбросили тело на место такое же стерильное и бесполезное, как обратная сторона Луны.
Облака тумана реяли в небольшом жилом районе, как ожидающие призраки. Туман стелился так близко к земле, что приходилось идти как сквозь полосы
моросящего дождя. Он оседал на теле бисеринками влаги. И у меня в волосах тоже жемчужинками висели капли.
Я стояла во дворе светло-зеленого домика с белой отделкой. С одной стороны двор огибала цепочная изгородь. Стоял октябрь, но трава была еще зеленой. Над
домом нависала крона сахарного клена. Листья его блестели желтым и багряным, как и полагается кленам, и казались вырезанными из пламени. Туман усиливал эту
иллюзию, и цвета, казалось, истекали в воздух, как кровь.
И дальше по улице тоже тянулись дома с яркими осенними деревьями и зелеными газонами. Еще было рано, и народ не уехал на работу, или в школу, или куда
там еще. Потому собралась толпа, которую сдерживали полицейские в форме. Они забили в землю колья и протянули желтую оградительную ленту. И толпа навалилась
на эту ленту, насколько хватало смелости. В передние ряды протолкался мальчишка лет двенадцати и уставился на мертвеца большими карими глазами, раскрыв рот в
тихом вопле возбуждения. Черт возьми, где его родители? Тоже, небось, на труп глазеют.
Труп был бел как бумага. Кровь всегда стекает к низшей точке тела. В данном случае темно-багровые синяки должны быть на ягодицах, руках, ногах, по всей
задней части тела. Но этих следов не было. В нем не было крови, достаточной для образования пятен. Те, кто его убил, высосали ее полностью. Использовали до
последней капли? Я попыталась подавить улыбку - и не смогла. Если проводить много времени, глазея на трупы, вырабатывается специфическое чувство юмора. Иначе
спятишь.
- Что там смешного? - спросил чей-то голос.
Я дернулась и резко повернулась.
- Зебровски, какого черта ты подкрадываешься?
- Огромный крутой вампироборец боится собственной тени?
Он усмехаются. Непослушные каштановые волосы на нем торчали тремя кустами, будто он забыл причесаться. Галстук был кое-как завязан на рубашке,
подозрительно напоминавшей верх пижамы. Пиджак от костюма и брюки явно с ней диссонировали.
- Симпатичная пижамка.
Он пожал плечами:
- Есть у меня еще одна пара с маленькими паровозиками. Кэти говорит, что они сексуальны.
- Твоя жена возбуждается от паровозов? - спросила я.
Он улыбнулся еще шире:
- Если я их надеваю.
Я покачала головой:
- Я знала, что ты извращенец, Зебровски, но детская пижамка - это уже диагноз.
- Спасибо. - Он посмотрел на тело, и улыбка его растаяла. - Что ты об этом думаешь?
- Где Дольф?
- В доме, с той леди, которая нашла тело. - Он сунул руки в карманы и покачнулся на каблуках.