— Джейсон, пожалуйста, — едва разлепила губы я.
— Хорошая, мокрая девочка, — прошептал он и, вытянув ключ из моих дрожащих пальцев, легко справился с замком, а затем втолкнул меня в номер.
Так быстро я не кончала никогда. Помню, что мы едва перевалились за порог, когда он вошёл в меня. Несколько грубых и резких движений, и я, наверное, просто отключилась. Волны сладких судорог разливались по телу, а я лишь беспомощно цеплялась за плечи Джейсона в надежде найти хоть какую-то опору. Ощущения, накрывшие меня, становились совершенно нестерпимыми. Я кричала.
А после мы отдыхали прямо на полу, и я, уткнувшись в плечо Джейсона, тихо отсчитывала минуты, понимая, что скоро, очень скоро он вновь покинет меня. Но она вдруг поднялся с пола, встал рядом, а затем, взяв меня на руки, бережно перенёс на кровать, зажёг свет и сел рядом.
При скудном освещении обстановка показалась мне совсем уж мерзкой. Дешёвый и гнусный, пахнущий сыростью номер, застиранное постельное бельё. Но мне казалось, что я в раю: непогода серого взгляда Джесона, направленного на меня, слишком уж диссонировала с широкой улыбкой.
— Чёрт, Никки, сегодня ты превзошла себя, — наконец заговорил он.
— Поцелуй меня, — попросила я.
Его лицо приближалось словно июньская гроза — верно, неизбежно застилая солнце. Касания его губ: душные, жаркие, нежные — заставляли забыть о том, что нужно дышать.
Но мне хотелось стать ещё ближе. И руки мои, обвившие его торс, требовательно прижимали к себе.
— Ненасытная, — усмехнулся Джейсон сквозь поцелуй.
— Просто потому, что это ты.
…
И после того, как всё закончилось во второй раз, Джейсон откинулся в подушки. Он долго лежал неподвижно, и вскоре дыхание его выровнялось, стало глубоким, размеренным. На миг показалось даже, что Джейсон уснул. И это было так необычно. С тех пор, как он снова появился в моей жизни, Борн не оставался на всю ночь ни разу.
И я расслабилась… глупая… расслабилась настолько, что задала непозволительный вопрос. Вслух.
— Ты спишь?
— Нет, просто закрыл глаза. Ты что-то хотела?
— Я хотела бы… хотела бы…
— Что, детка… говори, — пригласил Джейсон, и голос его звучал так тепло, что я потеряла всякую осторожность.
— В общем, ты… ты… не хотел бы ты остаться со мной?
— На ночь? — сонным голосом спросил он.
— Нет, навсегда. Насовсем. Чтобы засыпать и просыпаться рядом. Заботиться друг о друге и всё делать вместе: готовить, смотреть телевизор, танцевать, целоваться, трахаться. Ссориться и мириться. Любить друг друга, Джейсон.
Я вздрогнула, когда он резко сел в кровати. Бросив ледяной взгляд через плечо, он сгорбился, и лицо его, как мне показалось, прибавило пару десятков лет: глубокая морщина вспорола его лоб, а резко обозначившиеся носогубные складки заставили пожалеть, что я вообще открыла рот. Но странная решимость уже полностью овладела мной. Никогда раньше я не позволяла себе подобного, а тут решила идти до конца, ва-банк.
— Мне нечего скрывать, Джейсон. Я давно люблю тебя… и… только тебя. Всегда любила. Принадлежала только тебе… я…
— Никки… прости…
— Что прости? — я не заметила, как мой голос сорвался на крик, а сама я вскочила на ноги, встала перед Джейсоном. Чаша терпения, переполнявшаяся годами, вдруг пошла трещинами. Я намеревалась сказать всё.
— «Прости» за то, что трахаешь и уходишь, а я не знаю, увижу ли тебя вновь? «Прости» за то, что не можешь провести со мной хотя бы день, понимая, как я отчаянно нуждаюсь в этом? Из-за тебя, Джейсон, я оказалась во всём этом дерьме: одинокая, не имеющая возможности связаться с друзьями и родными. Что есть моя судьба? Переезд с места на место, чувство постоянного панического страха. И зачем мне такая жизнь, где я вынуждена бояться собственной тени? Зачем она мне, если в ней нет тебя?
Я видела, как Джейсон сидел, обхватив руками голову так, будто слова мои наносили ему удары, от которых у него не было защиты. И он действительно долго молчал уже после того, как я замолчала. Но когда он открыл рот, подумала, что умру.
— У меня не было мысли обижать тебя или вести за собой. Ты сама пришла ко мне в тот момент, когда я ещё ничего не помнил. Я не знал про то, что нас связывало в прошлом, и не мог испытать этого чувства заново. Моё сердце было занято.
— Мария? — вырвалось помимо воли с такой неприязнью, что я сама вздрогнула. Имя соперницы, пусть даже давно упокоившейся, как острый камень угодило в хрупкий мир понимания, что установился между нами.
— Да, — холодно ответил Джейсон. — И я сделал огромную ошибку, связавшись с ней. Если бы я только знал, к чему это всё приведёт, никогда не подошёл бы к ней близко. Я убил Марию своими руками, когда спросил, как её зовут, а теперь… ты хотя бы понимаешь, что то же самое может произойти и с тобой, если я буду рядом?
— Мне наплевать. Я хочу оставаться с тобой. И неважно, год пройдёт, двадцать лет, век или час. Я хочу сделать все глупости, которые только можно рядом с любимым человеком.
— Я потерял Марию, но не могу потерять ещё и тебя, — перебил меня Борн. — Прости, Никки. Прости и не ищи.
С этими словами он выбрался из постели и, подняв одежду с пола, начал одеваться.
Я. Забыла. Как. Дышать.
Я умоляла. Я хватала его за руки, когда он шёл к дверям.
Но легче убедить скалу сдвинуться с места или упросить высохнуть море. Джейсон мягко убрал мои руки и перед тем, как уйти, коротко обнял за плечи, прошептав:
— Ты хотя бы понимаешь, как дорога мне?
То ли ночь дыханием отчаяния коснулась моих губ, то ли Джейсон на прощание вскользь провёл по ним подушечками пальцев. Грубыми, сильными, родными…
И я поняла, что теперь он исчезнет надолго.
…
Так и получилось, и в следующий раз я сама разыскала его.
По своим каналам я узнала, что Джейсон осел на окраине Афин и зарабатывал на боях без правил. Но он не делал ставок, ставили на него.
Подвал, где дрались, насквозь пропах потом и кровью, а выкрашенные горчичного цвета краской стены не добавляли уюта. И, тем не менее, помещение оказалось заполненным людьми. Некоторые ведь очень любят посмотреть, как один человек уродует другого.
Со времён нашей последней встречи Борн не изменился. Отличная физическая форма и опыт в рукопашном бою позволяли ему не особенно напрягаться в схватке. Он пропустил лишь один удар. В тот момент, когда выхватил в толпе взглядом моё лицо.
Мгновение, молния взгляда, и я увидела, как лиловый синяк разлился под его глазом. Если он будет на меня так смотреть, то следующий удар просто вырубит его. И тогда я сделала то, чего никак от себя не ожидала. Никки, которая против насилия, Никки, которая и пальцем никого не тронет, закричала, примешивая свой крик к остальным:
— Ну же! Дерись!!!
И он очнулся. Не замечая более меня и окружающей обстановки, Джейсон наносил удар за ударом, сбивая соперника с ног. Усевшись на него верхом, под остервенелый вой толпы он продолжил бить. А я не могла на это смотреть. Развернувшись, я отступила, взглядом разыскивая раздевалку. Мне требовалось лишь подложить в его сумку записку: дата, время, место встречи и подпись. Одним из имён, известных только ему.
Он появился в назначенный час, но, как и всегда, даже я не смогла предугадать его появление. Ледяные пальцы Джейсона скользнули, чуть задев запястье, и я услышала брошенное вскользь:
— Иди в двух шагах от меня, но не касайся, будто мы не вместе.
— Здравствуй, Джейсон.
— Здравствуй. Что тебе здесь нужно? — в голосе Джейсона слышались нотки тревоги и неудовольствия. А ещё он добавил: — Место для встречи ты выбрала хорошее. Затеряться в толпе — удачная идея. Сегодня здесь назревает настоящая демонстрация, грозящая перейти в беспорядки. Держи голову так, чтобы твоё лицо нельзя было идентифицировать с помощью камер наружного наблюдения. И… что всё-таки привело тебя ко мне?
— Несколько последних месяцев я занималась взломом системы для одного щедрого частного заказчика. Он оказался связанным с ЦРУ, точнее с отделом кибербезопасности, и пока я решала его проблемы, так уж получилось, что в мои руки попали некоторые архивы «Тредстоун».