Ирвин, который уже расправился с двойной порцией салата с курицей и неопознанными фруктами, смотрел, как Даниэль сосредоточенно сортирует вилкой содержимое своей тарелки.
– Ты выглядишь еще более уставшим, чем я.
Даниэль на секунду поднял взгляд и опасливо отправил в рот кусочек манго.
– Акклиматизация, – он невесело усмехнулся. – Нет, на самом деле, я доволен. Прекрасная страна, и люди здесь замечательные. Аджит, к примеру, славный парень, хоть я и не всегда понимаю, что он говорит. «О, Кришна, я жить в Индии двадцать семь лет, но не знать столько о мой страна, как ты!» – Даниэль спародировал акцент индийца.
– Только не говори, что ты загрузил его историческими фактами и терминами, – засмеялся Ирвин.
– Именно это я и сделал. Зато он подсказал мне, что символы на нашем ключе – на самом деле древнеиндийские цифры.
– Здорово. И что они могут означать?
Даниэль пожал плечами, без энтузиазма жуя салат.
– Ладно, – вздохнул Ирвин, – чем сегодня займемся?
– Пойдем поищем еду, от которой у меня не будет изжоги, – с этими словами Даниэль решительно отодвинул от себя тарелку.
Из кухни на террасу как раз вышла Кишори с чаем на подносе. Она поставила чашки перед парнями и забрала грязную посуду.
– Кишори, милая, – обратился к ней Ирвин, – ты не могла бы класть в еду поменьше острых приправ?
На лице девчонки, несмотря на смуглую кожу, проступил густой румянец.
– Д-да, конечно, – проговорила она в ответ, развернулась, чтобы ретироваться на кухню, и чуть не сбила с ног подошедшую сзади Микки. Та взвизгнула от испуга, поднос с лязгом и звоном бьющегося фарфора полетел на дощатый пол.
– Боже, Ирвин, только взгляни, как девушки от тебя теряют координацию, – ахнула Микки, критически осматривая свое белоснежное коктейльное платье, пока рядом пунцовая Кишори шустро орудовала веником. – И немудрено… – она потрогала упругие мышцы на плечах Ирвина. – Раскопки идут тебе на пользу. Подкачался, а как красиво загорел!
Ирвин устремил всё внимание в чашку, стараясь не замечать приставаний Микки. Даниэль наблюдал за ними, отпивая чай, и с трудом сдерживал усмешку. Затем он прочистил горло.
– Я вам не мешаю?
Микки посмотрела на него так, будто только сейчас заметила его присутствие. Хмыкнув, она пошла занимать место за другим столиком.
– Пойдем в номер, – предложил Ирвин и встал из-за стола, глядя на то, как Микки забросила ногу на ногу и стрельнула в его сторону глазами. Даниэль допил чай одним глотком и последовал за ним.
– Как ты относишься к тому, что эта сучка нагло к тебе клеится? – спросил он, поднимаясь на второй этаж.
– Да пускай хоть шаманские пляски вокруг меня устраивает, – отмахнулся Ирвин. – Мне на нее плевать. Вот только тебе ее выходки, должно быть, неприятны.
Заперев дверь изнутри, Ирвин сел на кровать и поднял крышку ноутбука. Даниэль устроился у него за спиной. Его ладони скользнули по плечам Ирвина, затем вдоль позвоночника вниз к пояснице, а после переместились на грудь, оглаживая обтянутый футболкой рельеф мышц.
– Знаешь, а я ее даже понимаю, – промурлыкал Даниэль Ирвину на ухо, чуть задев губами раковину. – Как тут можно устоять?
Ирвин вздрогнул от ощущения теплого дыхания на своей шее.
– Даниэль, постой, – он мягко перехватил его руку. – Мать прислала письмо.
Выглянув из-за его плеча, Даниэль уставился в экран.
«Здравствуйте, мои дорогие мальчики. Надеюсь, вы хорошо проводите время. У меня всё отлично, хоть я и очень сильно по вам скучаю. Бабушке уже лучше, они с тетей Кристи, дядей Брайаном и детишками передают вам привет. Здесь в Калифорнии очень жарко. У вас, наверное, тоже?
Сегодня я собралась с мыслями и решила написать всё, что помню о Масуде Чаудхари, как ты, Ирвин, недавно меня просил. Они с твоим отцом вместе учились в университете и были хорошими друзьями, храни Господь души их обоих. Хотя Масуд, конечно, верил в других богов… После выпуска он вернулся в родной город Ретшахару, но продолжал поддерживать связь с Гордоном. Они навещали друг друга по праздникам, Масуд был шафером на нашей свадьбе, но сам заводить семью не спешил.
А однажды из Индии пришла печальная весть – Масуд болен тяжелой формой рака. Гордон срочно вылетел к нему, понимая, что увидит друга в последний раз. В аэропорт он отправлялся с тяжелейшим сердцем.
Масуд был уже совсем плох и попросил Гордона исполнить его последнюю волю – помочь добраться до города Варанаси, чтобы его тело сгорело в священном погребальном костре на берегу Ганга. Именно там через несколько дней сердце Масуда остановилось.
Когда Гордон прилетел домой, он закрылся у себя в кабинете и до самого вечера ни с кем не разговаривал. Поздно ночью, когда ты уже спал, Гордон, наконец, вышел и показал мне необычный старинный ключ, который Масуд подарил ему перед смертью. Эта реликвия передавалась в семье Чаудхари много поколений от отца к сыну, а поскольку Масуд не оставил потомства, то решил передать ключ самому близкому другу. Гордон упомянул легенду о древних сокровищах, путь к которым откроется тому, кто владеет ключом. Больше Масуд ничего не успел ему рассказать. Из семьи Чаудхари осталась лишь мать Масуда, но старуха после смерти сына совсем обезумела. Даже не знаю, жива ли она до сих пор…
Спустя несколько месяцев Гордон погиб, а ключа и след простыл. Я думала, что мы потеряли его при переезде, и вот он оказывается в цветочном горшке. Откровенно говоря, мальчики, я бы не хотела, чтобы эта вещь хранилась в вашем доме. Когда вернетесь, лучше избавьтесь от ключа, ладно? Его можно продать какому-нибудь коллекционеру. Мне кажется, он приносит только беды… Дай Бог, чтобы я ошибалась.
Вот такая история. Теперь же я должна бежать – веду племянников в аквапарк. А вы отдыхайте, веселитесь и не забывайте писать. Не терпится поскорее обнять вас обоих.
С любовью, Маргарет Хардвей».
Пока Ирвин писал матери ответ, Даниэль сидел в плетеном кресле на террасе и задумчиво вертел в руках ключ. Действительно, за подобную реликвию можно было выручить неплохие деньги, но Даниэлю такое решение казалось слишком простым. И дело было даже не в несметных сокровищах, а в загадке, которую, по всей видимости, не смогли разгадать многие поколения семьи Чаудхари. Может, кто-то из них считал легенду чушью, но Масуд не просто так передал ключ Гордону, будучи на смертном одре. Очевидно, он надеялся, что Хардвею удастся приоткрыть завесу тайны. Пытался ли Гордон это сделать? Судя по рассказам Ирвина, его отец обладал завидным интеллектом и наверняка догадался, что цифры на бронзовых лепестках выгравированы не для красоты.
Ирвин неторопливо вышел из номера и, погруженный в свои мысли, облокотился на перила, оглядывая наполнившийся людьми двор. Население «Виллы Карамболы» постепенно просыпалось и перемещалось в направлении кухни.
– Может, показать его Ривзу, а? – произнес Даниэль, взвешивая ключ на ладони. – У него есть связи со специалистами, которые выяснят хотя бы, к какой эпохе эта штука принадлежит.
– А вдруг он и правда приносит несчастья? – сказал Ирвин. Впрочем, особой веры опасениям матери в его словах не ощущалось.
– Не исключено. По крайней мере, одна заноза в заднице у нас уже есть, – Даниэль кивнул, указывая глазами вниз.
Микки к этому моменту как раз закончила завтракать и теперь направлялась куда-то с сумочкой. Заметив Ирвина на втором этаже, она послала ему воздушный поцелуй. Даниэль не остался в долгу и ответил ей тем же, только при помощи среднего пальца.
Затем на своем минивэне откуда-то прикатил Аджит. Он отнес на кухню пакеты с продуктами и собирался скрыться в своих апартаментах, когда Ирвина осенила мысль.
– Эй, Аджит! – окликнул он индийца, спускаясь по лестнице. – А ты хорошо знаешь древнеиндийские легенды?
– Я не очень хорошо знать, – ответил тот, – мой родители всю жизнь работать – некогда было мне рассказывать. Я тоже всю жизнь работать – некогда было читать. И мой дети тоже ничего не будут знать, потому что я ничего не знать… О, Кришна… – он вздохнул, на миг погрустнев, но тут же вскинулся: – Но есть в наш городе один старик, который всё знать и всё помнить! Сколько ему лет, известно лишь богам, но он так рассказывать легенды и сказки, будто с бумаги читать! А сам сухой уже совсем – того и гляди рассыпаться.