Один из сидевших сзади мужчин подошел к судейскому столу, чтобы все его видели. В руке он держал злосчастное завещание.
– Уважаемый суд, – сказал он, – коллегия независимых экспертов внимательно изучила предоставленный документ, а также образцы почерка Гордона Хардвея. Ничто не вызывало у нас подозрений, пока мы не дошли до печати. Уж не знаю, известно ли об этом миссис Хардвей, но это не печать нотариуса, а какая-то бутафория. Она изготовлена в кустарных условиях, работа довольно грубая, к тому же в названии нотариальной конторы целых две орфографических ошибки. Текст мелкий, невооруженным глазом это не сразу заметишь.
Маргарет округлила глаза и уставилась на Роджера. Тот сделал вид, что очень занят протиранием очков. Эксперт продолжил:
– Наше заключение таково: завещание недействительно, эта бумага не имеет никакой юридической силы.
– Спасибо, можете вернуться на своё место, – сказала судья. – Итак, суд располагает достаточной информацией, чтобы вынести решение. Объявляется перерыв. Представители истца и ответчика, пройдемте в совещательную комнату.
Судья и секретарша собрали все свои бумаги и вместе с обоими адвокатами покинули зал. Эксперты начали о чём-то переговариваться, некоторые из них проследовали к выходу. Маргарет тоже куда-то исчезла.
Ирвин уткнулся лбом в крышку стола и закрыл глаза. В последнее время он спал мало и беспокойно, мучаясь от слишком ярких сновидений, чего с ним не бывало никогда раньше. Ему грезились самолеты, рассекающие облака, словно кусочки ваты, пасмурный Лондон, смотрящий на него своим огромным глазом*, сверкающее лезвие скальпеля в руке хирурга… О лечении они с Даниэлем говорили мало. Во время звонков по скайпу Ирвин видел его в больничной палате, иногда из его руки торчала игла капельницы, где-то на фоне попискивал кардиомонитор, но Даниэль, казалось, привык ко всему этому и не обращал внимания. Чаще всего они вслух мечтали о том, как скоро будут вместе кататься на катере по Темзе, гулять по лондонским улицам и шарахаться от проезжающих машин из-за непривычки к левостороннему движению. А невозмутимые англичане будут лишь снисходительно поглядывать – мол, американцы, что с них взять…
Прошло добрых полчаса, пока перерыв не закончился. Люди вернулись в зал, и когда все расселись по местам и затихли, судья вынесла вердикт:
– Суд отказывает истцу в удовлетворении иска. В силе остается распределение наследства по закону. Не смею никого больше задерживать. Решение принято, заседание окончено, – она стукнула молоточком. – Скорее освобождайте помещение, у меня сегодня еще много дел на рассмотрении.
Зал начал пустеть, но Маргарет не спешила покидать свое место. Она всё еще с недоумением смотрела на Роджера.
– Что вы наделали? – процедила она сквозь зубы. – Я полагалась на вас! Как вы могли меня так подставить?
– Миссис Хардвей… Успокойтесь и выслушайте меня, – Роджер вздохнул. – Помните, вы спросили, есть ли у меня дети? Так вот, у меня есть сын. И, кажется, вы с ним даже знакомы. Его зовут Даниэль.
Маргарет изумленно раскрыла рот и медленно поднялась со стула, часто моргая.
– Так вы… Он ваш… – она запиналась, не в силах связать слова в осмысленную реплику.
– Он не наркоман, а действительно очень болен. А ваш Ирвин давно уже не мальчик. Он решился на благородный поступок, так смиритесь же с этим. Простите за весь этот цирк. Все ваши деньги я верну до последнего цента. Я взялся за эту авантюру лишь потому, что иначе вы бы пошли к другому юристу, у которого нет больного сына, который дружит с вашим, – Роджер устало наморщил лоб и снял очки, глядя в глаза Маргарет. – Вам еще повезло, что вас не обвинили в подделке документов.
Маргарет так ничего и не сказала. Набросив сумку на плечо, она выбежала прочь.
– Я вышлю вам чек, – крикнул Роджер ей вслед, минуя дверной проем.
Ирвин подошел к нему с опаской, словно к неведомому зверю. Маргарет уже умчалась, и только ее быстрые шаги еще несколько секунд было слышно за углом коридора. Роджер мигом забыл о ней, достал из портфеля папку с бумагами и вручил ее Ирвину.
– Держи, это твоё.
– Спасибо, – ответил парень. – Только я не понимаю… Как вы вообще встретились?
– Не поверишь, чисто случайно. Она сама ко мне пришла.
Ирвин взял в руки папку и раскрыл ее. Первой страницей лежало липовое завещание. Размашистые угловатые буквы казались до боли знакомыми.
– Это можешь выбросить, – махнул рукой Роджер.
– Так это фальшивка?! – Ирвин удивленно вскинул брови. – Это же точь-в-точь папин почерк!
Мистер Марлоу гордо усмехнулся:
– Еще в третьем классе я подделывал почерк учительницы так, что она сама не могла отличить.
Они не спеша двинулись к выходу из здания. Ирвин задумчиво перелистывал подшитые в папку листы. Наверное, впервые он пожалел о своём легкомысленном отношении к учёбе. Посещай будущий экономист Ирвин Хардвей нудные лекции чуть чаще – может, сейчас он бы не смотрел на банковские документы с полным недоумением.
Роджер остановился на верхней ступеньке крыльца и закурил, щурясь от яркого апрельского солнца. Ирвин, наконец, собрался с мыслями и сказал:
– Мистер Марлоу… Значит, вы примете мою помощь?
– У нас нет выбора, – вздохнул Роджер. – Проблема, которую британские врачи обнаружили у Даниэля, предполагает дополнительные расходы.
– Что за проблема? – насторожился Ирвин. – Что-то серьезное?
– Слабые сосуды, если вкратце. Это вылечится со временем, но методику операции придется изменить. Обычно при малоинвазивном протезировании клапана катетер вводят в бедренную артерию, и он по кровяному руслу попадает в сердце. Даниэля долго мучили всякими исследованиями и решили, что доступ будет произведен через грудную клетку. Разрез будет маленьким, но всё же это более серьезное вмешательство, чем планировалось. Он тебе не говорил, да?
Ирвин покачал головой.
– Он не всё мне рассказывает. Не хочет, чтобы я переживал.
– Он такой, – улыбнулся Роджер. – Помню, как в детстве он был очень неуклюжим, постоянно падал и сбивал коленки. Сьюзи охала над каждой его царапиной, так Даниэль плакал не от боли, а потому что не хотел расстраивать маму. У него высокий болевой порог, так врачи говорили. Никогда не боялся ни уколов, ни капельниц… Но надеюсь, скоро это всё останется для него в прошлом.
Роджер бросил погасший окурок в урну.
– Знаете, – сказал Ирвин, – я, кажется, не очень разбираюсь во всех этих банковских делах… Куда и как переводить деньги и всё такое…
– Ничего страшного, я помогу, – успокоил его Роджер. – Можем прямо сейчас поехать в мой офис и там всё обсудить. Я уже завтра улетаю в Лондон, а у тебя все документы с собой, так зачем терять время?
Мистер Марлоу кивком указал на свою припаркованную машину. В этот момент Ирвин вдруг учуял резкий аромат духов. Не поворачивая головы, он скосил глаза на дверь и увидел выходящую из здания суда мисс Пирсон. Она медленно шла, виляя бёдрами, и уже открыла было рот, чтобы пригласить Ирвина на чашечку кофе или чего-нибудь покрепче, но они с Роджером, не долго думая, юркнули в машину, и мистер Марлоу дал по газам.
Комментарий к Глава 7
Возраст наступления совершеннолетия в США различается в зависимости от штата: 18, 19 или 21 год.
Лондонский глаз (London Eye) – колесо обозрения высотой 135 метров, одно из крупнейших в мире. Расположено в лондонском районе Ламбет на южном берегу Темзы.
========== Глава 8 ==========
Холл на первом этаже общежития был, как и каждый вечер, заполнен студентами. Ирвин сидел на диване и листал газеты с объявлениями о работе. На ближайшем столике их уже высилась приличная стопка, однако подходящих вариантов не было. Оказалось, что быстро подзаработать в конце учебного года практически невозможно: в это время все студенты ищут себе работу на лето, и вакансии расхватывают быстрее, чем рожки мороженого в июльский полдень.